– Стволы на базе позабыли. Возвращаться пришлось.
Игнат усмехнулся:
– Во народ! Хотя, насколько я знаю Француза, стволы там уже не понадобятся.
Пузан в камуфляже из уважения промолчал. Но во взгляде его читалось недоверие.
В “жигуленке” Вася вежливо со всеми поздоровался. Даша обернулась и вежливо ему ответила. Глянув на нее, Вася обомлел. С этого момента он, точно под гипнозом, смотрел лишь на ее покачивающийся “конский хвост”. Графиню его реакция позабавила, но она деликатно спрятала улыбку. Глеб заметил все это в зеркальце, но ему было не до забав: дело, можно сказать, близилось к развязке.
Дача Дмитрия Грачева, как водится, скрывалась за высоченным забором и гектары занимала неоглядные. При виде этих хором и территорий сразу же становилось ясно, что хозяин их – большая шишка, а покровители его – шишки выше некуда. Неподалеку от ворот и вдоль забора пестрело множество припаркованных иномарок. А когда ворота бесшумно открылись, пропуская “жигуленок” с “фольксвагеном”, выяснилось, что и внутри, на заасфальтированной стоянке, машин хоть отбавляй.
Особняк был четырехэтажный. Земельные угодья Грача захватывали изрядный кусок леса, перед которым расстилался газон площадью примерно в два с половиной футбольных поля. И сейчас, во второй половине марта, трава только начинала еще зеленеть. А на краю газона, у лесной опушки, возвышалось странное сооружение в форме усеченного конуса. По окружности этого конуса, снизу доверху в порядке уменьшения, располагались пять рядов скамеек, на которые можно было взобраться по специально приспособленным лесенкам. Перехватив напряженный взгляд Глеба, Даша тихо спросила:
– Что это?
– Каркас Пирамиды Змея, – ответил Глеб. – На первой скамье вдоль окружности встанут тридцать два человека: второе кольцо Змея. На второй скамье повыше встанут шестнадцать – первое кольцо. Затем, соответственно, восемь – “хребет Змея”, четыре “клыка” и два “глаза Змея”. А на верхней площадке встанет Сам. Вернее, Сама в нашем случае.
– Он ведь предлагал один на один, – подавленно произнесла Даша.
Глеб усмехнулся:
– Это он так, для поддержания разговора.
Сидя в “жигуленке”, они ожидали приближающегося к ним Родригеса. Графиня и Вася молча озирались по сторонам. Стас, Илья и Такэру, дублируя действия Глеба, также не выходили из “фольксвагена”. Десятка два мордоворотов Грача слонялись поблизости, следуя, очевидно, указаниям в контакт не вступать: они лишь отворили ворота и впустили дорогих гостей.
Родригес в красном пиджаке и в белой сорочке с бабочкой лучезарно улыбался. Его седеющие волосы серебрились на солнце. Подойдя к “жигуленку”, он сделал приглашающий жест: вылезайте, мол, чего сидеть?
– Зовут к столу, – сказал Глеб и вышел из машины.
За ним вышли Даша, Вася и графиня. Такэру, Илья и Стас также покинули “фольксваген”. Все они молча сгрудились за спиной Глеба.
– Не представите ли меня дамам? – проговорил Родригес, с восхищением глядя на Дашу.
– Нет смысла, – ответил Глеб. – Знакомство будет мимолетным.
– Как знать, как знать, – многозначительно усмехнулся испанец, раздевая Дашу глазами. Он галантно поклонился графине. – Дон Хуан Родригес. Рад вашему визиту, Наталья Дмитриевна.
– Вы меня знаете? – удивилась графиня.
– Кто же не знает графиню Салтыкову? Позвольте принести вам глубочайшие извинения за хамскую агрессивность, которую позволили себе мои люди в отношении вас. Я был в отъезде и… Надеюсь, я как-то сумею загладить их вину.
Графиня растаяла. В свои сто четырнадцать лет она представить себе не могла, что такой джентльмен способен на нехорошие поступки.
– Я тоже на это надеюсь, сеньор Родригес, – ответила она с достоинством.
Родригес вновь поклонился и перевел взгляд на Дашу.
– Так вот вы какая, Дарья Николаевна! – Он поцеловал ей руку, слегка задержав ее в своей ладони. – А я, знаете ли, тот самый Родригес. Для кого-то я, может, и Змей, но для вас – просто Хуан.
Изумрудные Дашины глаза гневно вспыхнули. Голос ее, однако, прозвучал с чарующим кокетством:
– А ты все такой же лакомка, Неудержимый, не меняешься. Мангустов продал – может, и Змею продашь? Договоримся?
Лицо Родригеса вытянулось и побледнело. Все вокруг напряженно застыли, даже Вася, толком и не понимающий, что здесь происходит. Сияло солнце, синело небо, и в гробовой тишине стоном прозвучал возглас Ильи:
– Дуська, рано!
Даша вздохнула:
– Импровизация, Гольдберг! Тошно смотреть, как он тут хвост распускает! – С виноватым видом она взяла Глеба за руку. – Прости, милый: что сделано, то сделано! – С этими словами она сунула два пальца в рот и оглушительно свистнула.
Кое-кто из охранников Грача зажал себе уши. Глеб улыбнулся:
– Все забываю спросить: кто тебя этому научил?
– Вовка Родин из 6-го “Б”, – ответила Даша. – Правда здорово?
Стас и Такэру синхронно показали ей большие пальцы.
– Ништяк! – сверкнул золотыми зубами Вася. Лишь Илья буркнул:
– Ну да, Вовка Родин научит!
– Между прочим, я тоже умею, – заявила вдруг графиня. – Только не упражнялась давно.
– А ну! – подначил ее Глеб.
Наталья Дмитриевна смущенно свистнула в четыре пальца. Не так чисто и не так пронзительно, как Даша, но… Один из мордоворотов Грача даже зааплодировал.
А дон Хуан Родригес все не мог прийти в себя от разоблачения. Меж тем лицо его из бледного сделалось багровым, а выражение радушия перешло в маску хищной злобы.
– Оказывается, Дарья Николаевна, – проговорил он мрачно, – вам известно больше, чем я предполагал. Ну что ж… тем хуже для вас.
Глеб щелкнул пальцами перед его носом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153