– А ваш капитал… м-м-м… имеет… м-м-м…– Вы хотите спросить об источниках нашего нынешнего состояния? И имеет ли к этому отношение мой бывший муженек?– Да.– Конечно, – сказала фрау Сосланд. – Я общипала его как могла. Но он был, разумеется, не единственным источником.– А сколько раз вы были замужем?Очевидно, Джаич пустился на поиски других источников. Но не тут-то было.– Мне вполне хватило одного раза, – отрезала фрау Сосланд. – С лихвой.– А других детей у вас не было?– Нет.– Хорошо, – похвалил ее Джаич. – Очень хорошо. И когда вы последний раз виделись с вашим бывшим супругом?– Приблизительно с месяц назад. Он приехал по делам и пришел повидаться с Юрико. Я как раз находилась у сына.– Антикварная лавка принадлежит Юрико?– Нет, нам обоим. Но последнее время всеми делами ведает он.– Однако вы разбираетесь в… этом бизнесе?Браво! Джаич произнес слово «бизнес» без видимого содрогания.– Разумеется. И должна вам сказать, совсем недурно.– В лавке сейчас имеются ценные предметы?– Не знаю, что вы подразумеваете под словом «ценные». В лавке есть вещи, которые стоят целое состояние.Если бы в свою очередь мы представляли, что она подразумевает под словами «целое состояние».– Но эти, как вы выразились, негодяи не проявляют к ним ни малейшего интереса?– Пока нет. По крайней мере, видимого.– Как вы можете это объяснить?– Никак. Я надеялась, что вы мне это объясните.– М-да… – Джаич призадумался. – На ваш взгляд, ориентируется этот самый гость – или гости – в ценах на антиквариат?– Думаю, он прекрасно во всем ориентируется, поскольку поливает краской лишь то, что представляет наибольший интерес.– Вот как?Джаич выразительно посмотрел на меня.– И это не только у Юрико. У других – та же картина.– У кого это, у других?– Я имею в виду остальных антикварщиков, которые специализируются на торговле предметами старины с территории бывшего Союза.– Вы хотите сказать, что к ним в магазины тоже проникает некий Х, чтобы пройтись по товару аэрозольными красителями? – с удивлением уточнил Джаич.– Ну да, конечно!– Ко всем антикварщикам Берлина?– По крайней мере, к тем из них, кто занимается русской культурой. Как я уже только что упомянула.– А вы говорили об этом Горбанюку?– Не помню.Джаич снова задумался.– И что полиция?– Господи! Что может сделать полиция? Они стоят на ушах. Злоумышленникам их сигнализация, что детская забава. Такого еще не бывало. Они даже заподозрили, что антикварщикам сообща захотелось поиздеваться над ними.– М-да…Версия Джаича с участием в деле отца Юрико, если я правильно уловил логику задаваемых им вопросов, – имелась ли в его вопросах вообще какая-либо логика? – начинала дышать на ладан.– Расскажите, пожалуйста, по подробнее о тех вещах, которыми торгует ваш сын.– Что значит, по подробнее? Описать каждый предмет? Он ведь торгует всем, чем придется! Но конек, разумеется, это русский фарфор. Наша коллекция фарфора – лучшая в Берлине.– Кто является вашим поставщиком?Фрау Сосланд тут же насторожилась.– У нас целый ряд поставщиков. Почему это вас интересует?– Меня интересует все, что может пролить хотя бы какой-то свет на события.– Наши поставщики не имеют к этому ровным счетом никакого отношения. Уверяю вас. И давайте сменим пластинку.– А ваш бывший супруг что-то смыслит в антиквариате? – Джаич сделал робкую попытку вернуться на проторенную тропинку.– Нет, только в лекарствах.– Существует такая вещь, как антикварные лекарства?Она загоготала.– Я имею в виду, что, кроме лекарств, он вообще больше ни в чем не смыслит.– Понятно.На Джаича было жалко смотреть.– А почему вы все-таки решили, что вашему сыну угрожает опасность? – протянул я ему руку помощи. Хотя он решительно этого не заслуживал.– Господи! Я ведь уже сказала, что чувствую. И потом я вижу, что он очень напуган. Хотя он запрещает мне вмешиваться в это дело, но я стараюсь подслушать все, что только возможно. Недавно к нему в лавку приходил Жопес, и они встревожено шептались у Юрико в кабинете. Я, конечно, почти ничего не разобрала, но готова поклясться, что дело принимает угрожающий оборот.– А кто такой этот Жопес?– Один из антикварщиков. Его лавка расположена по соседству.– Жопес – это его фамилия?– Прозвище, конечно. Фамилия – Тухер. Эрнест Тухер. Но все знакомые, даже некоторые клиенты, называют его Жопесом.– И что же вам удалось понять из их разговора?– Почти ничего. Они ведь шептались. Разве только…– Да?– Мне показалось, что нечто подобное уже происходило в Париже.– Когда?– Видимо, не так давно. Там то же самое происходило с антиквариатом, и сигнализация бездействовала.– А еще что-нибудь вам удалось услышать? Тогда или в другой раз?– Нет.– Не густо… А мы могли бы побеседовать с ними? Я имею в виду Жопеса и Юрико.– Вы хотите, чтобы сын сожрал меня заживо? Он же категорически запретил мне совать нос в это дело. Я ведь уже говорила.– Но это не его, а ваше общее дело. Лавка-то принадлежит обоим.– Неважно! Сейчас он сам там управляется. И он настаивает, чтобы я не совала куда не надо свой длинный нос.– Это, конечно, усложняет дело.– А я вам потому и плачу… Послушайте, вы должны сохранить мне сына. Если вы этого не сделаете, я затаскаю вас по судам, я буду являться к вам во сне, я прокляну вас, и на ваши головы падут десять казней египетских, я… – Она запнулась и вновь принялась хлюпать носом. – Он – единственное близкое мне существо, – добавила она. – Моя кровинушка…На протяжении разговора фрау Сосланд несколько раз принималась искать на носовом платке чистое место. Наконец-то, она его нашла. Раздались трубные звуки, и тело нашей клиентки начало содрогаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143