На Мидуэйе, гуляя по пляжу, слушая мягкие, приглушенные звуки джаза, доносившиеся из парка, Литвинов думал о темной, холодной, осажденной врагом Москве, о ее героических защитниках. И сердце начинает тихо покалывать…
Остров Гуам был последней остановкой перед Гавайями, откуда предстоял беспосадочный перелет до Сан-Франциско. Здесь были заметны военные приготовления. Офицеры эвакуировали жен и детей в Соединенные Штаты, но делали это нехотя, не веря, что война может прийти и сюда, в этот тихий райский уголок.
Литвинов не стал задерживаться на Гуаме, сразу же вылетел на Гавайи. Сказочные острова встретили бирюзовым небом, поражающей воображение тропической растительностью, безмятежным покоем, в котором пребывал весь американский гарнизон.
Генерал, начальник гарнизона, был очень любезен, расспрашивал о Европе, равнодушно отмахнулся от вопросов Литвинова, которые стали уже традиционными для всех тихоокеанских остановок: почему нет затемнения, почему беспечно относятся к возможному нападению противника? Все это мало волновало генерала. А ведь было уже 4 декабря. У ног расстилалась Жемчужная гавань – Пёрл-Харбор, которая через считанное количество часов стала могилой крупнейших военных кораблей Соединенных Штатов Америки…
5 декабря Литвинов вылетел с Гавайев на последнем гражданском самолете. Совершив традиционный круг над Гонолулу, он лег курсом на Сан-Франциско. Начался двадцатичасовой перелет через Великий океан. О своих впечатлениях Максим Максимович напишет сыну и дочери. «Мои дорогие Мишук и Танюша… впечатлений набралось столько, что мы не могли „переварить“ их. Ведь мы впервые видели пальмовые рощи, кокосовые пальмы, каучуковые и тростниковые плантации… Все же мы очень уставали от полетов, особенно над Тихим океаном, где мы ничего не видели под собой, кроме облаков и океана. Тошноты все время не было, но на большой высоте, 17 000 футов, мое сердце напоминало о себе. В последний вечер я чувствовал себя совершенно обессилевшим и приходилось сосать кислород».
6 декабря Литвинов прибыл в Сан-Франциско. Позади было двадцать два дня и двадцать две ночи, двадцать шесть тысяч километров. Впереди Вашингтон. На аэродроме Литвинова встречал советник советского посольства, прилетевший из Вашингтона. «Известия» поместили об этом подробное сообщение рядом с важнейшими событиями с фронтов Великой Отечественной войны: «6 декабря Чрезвычайный и Полномочный посол СССР в США тов. Литвинов по пути в Вашингтон прибыл в Сан-Франциско. Он был встречен представителями государственного департамента США, американской армии и флота и местных властей Сан-Франциско, а также представителями советского посольства и генерального консульства в Сан-Франциско.
Приезд тов. Литвинова вызвал в США огромный интерес. Его осаждают многочисленные корреспонденты, фотографы, кинооператоры.
Через радиостанцию компании «Нэшнл бродкастинг» тов. Литвинов выступил с краткой речью, в которой приветствовал американский народ и подчеркнул решимость Советского Союза продолжать борьбу до полной победы».
В советском консульстве устроили завтрак. У всех было приподнятое настроение. Первый советник выступил с краткой речью. Тепло приветствовал Литвинова, сказал о его дипломатических заслугах перед страной, оценил работу предыдущего посла:
– Наше руководство посольством было незрелым. Теперь мы получаем выдающегося руководителя.
Литвинов ответил кратко:
– Перед отлетом из Москвы я был у товарища Сталина. Иосиф Виссарионович сказал мне, что линия, которую осуществлял мой предшественник Уманский, была правильной.
В комнате наступила тишина. Литвинов заторопился, сказал, что пора двигаться дальше. Через два часа на специальном самолете вылетел в Вашингтон.
Самолет, вспарывая небо Америки, шел на восток. Внизу угадывались гигантские плато Колорадо и Небраски, прерии Дакоты. Об этом этапе перелета Литвинов напишет кратко: «Это был самый удобный из всех самолетов, и я отлично выспался».
На вашингтонском аэродроме Литвинова встречала огромная толпа. Сюда прибыли представители государственного департамента, журналисты и кинооператоры, бывший посол в Москве Дэвис, писатели, артисты, бизнесмены, клерки из учреждений и частных контор. Многие с цветами. У Литвинова тут же просят интервью. Он отстраняется от журналистов, подходит к микрофону, чтобы сказать американскому народу, ради чего он прибыл в эту страну: «Первое мое посещение этой столицы состоялось в весьма важный момент. В настоящее время я прибыл в еще более важный период, когда решаются судьбы всех народов – всего человечества. Я знаю, с каким огромным интересом и сочувствием следит американский народ за событиями на Восточном фронте, и я заверяю американский народ, что Красная Армия и все Вооруженные Силы Советского Союза будут и в дальнейшем продолжать борьбу с гитлеровской Германией с теми же упорством и мужеством, которые вызвали одобрение и восхищение всего мира».
Литвинов готов к тому, что изоляционисты встретят в штыки его высказывания, начнут кампанию против него. Но через несколько часов после прибытия Литвинова в американскую столицу произошло то, что, в сущности, нетрудно было предугадать, – все радиостанции Соединенных Штатов Америки начали передавать экстренное сообщение: японцы напали на Пёрл-Харбор, топят американский флот, бомбят Гонолулу.
Он напишет об этом в Москву: «Неожиданные задержки в Тегеране и Багдаде (по вине англичан), из-за которых я должен был отказаться от более короткого пути на Америку и повернуть на Восток, раздражали меня и даже огорчали, но зато нам повезло в Гонолулу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168