Веселая работа при всей своей напряженности, веселые ночи, полные до зари кипучей дружной работой… По мере того, как т. Литвинов читал сотрудникам новые и новые страницы своего ответа, по мере того, как строились бастионы советских доводов, росло веселое настроение делегации и всех ее работников.
И эффект оказался полностью отвечающим ожиданиям.
Когда после незначительных ораторов и их незначительных и почтительных заявлений, что они вполне согласны, конечно, с британским делегатом, слово получил наконец т. Литвинов, по залу пронесся шум, волнение и ожидание, и он сейчас же замер…
Слушал весь зал: президиум делегации, персонал комиссии, журналисты и гости…
Во многих местах враждебная аудитория не могла удержаться то от смеха, то от движения удивления. Интерес рос все больше. Любопытно было следить за тем, против кого направлялись главным образом меткие стрелы речи: лорд с лицом, принявшим какое-то детское выражение, слегка открыл рот и не отрываясь смотрел на Литвинова, время от времени загораясь ярким румянцем.
После окончания речи Литвинова поднялся такой шум, что в течение многих минут переводчик не мог приступить к французскому переводу. Советская делегация наслушалась многих поздравлений, иногда самых неожиданных людей».
Утром Литвинов получил из Москвы шифрованную телеграмму. Она была очень лаконичной: «Инстанция считает, что Ваша речь была образцовой». Телеграмма была направлена по решению Политбюро.
В конце марта сессия Подготовительной комиссии закрылась. Литвинов выехал в Москву. 21 апреля он выступил на III сессии ЦИК СССР с докладом о деятельности советской делегации в Женеве.
Это был большой отчет. Не упомянул он только о своих пикировках с лордом Кашендэном и его единомышленниками. Рассказал о расстановке сил в мире, о бесплодной работе Лиги наций и ее органов, которые стали ширмой для новой гонки вооружений. И, может быть, на этой сессии ЦИК он впервые с такой ясностью сказал, что идет подготовка к новой войне, призвал к усилению обороноспособности СССР. Этот призыв особенно набатно прозвучал в заключительной части доклада Литвинова.
«…Мы должны отметить во всем мире усиление за последнее время тех самых дипломатических и милитаристских тенденций, которые привели в 1914 году к мировой войне. То, что произошло на V сессии Подготовительной комиссии, является не чем иным, как торжеством того самого милитаризма, который предшествовал этой войне и сопутствовал ей. Под прикрытием пацифистской фразеологии о гарантиях безопасности, о пактах о ненападении опять совершаются такого же рода политические комбинации, какие являлись плодом упражнений довоенной дипломатии…
Мирной политики Советского правительства такого рода средства борьбы изменить не могут. Пока другие государства занимают столь непримиримую позицию в вопросе о разоружении, мы, конечно… будем зорко следить за всеми движениями наших многочисленных врагов. В то же время мы заявляем, как заявляли и раньше, что основной целью советской политики, советской дипломатии является стремление обеспечить мирные условия для нашей созидательной внутренней работы, не задевая национальных интересов никаких других государств… Пусть Лига наций считает полное разоружение недостижимым идеалом или таким, к которому человечество должно стремиться черепашьим шагом в течение столетий или тысячелетий… но Советское правительство будет по-прежнему стремиться к включению этого идеала в порядок наших дней, в порядок текущей политики и к скорейшему осуществлению этого идеала, так же как оно стремится осуществить и осуществляет другие идеалы трудящихся всего мира».
Сессия ЦИК постановила: «Заслушав отчет председателя советской делегации на Подготовительной комиссии к конференции по разоружению М. М. Литвинова, Центральный Исполнительный Комитет Союза ССР выражает одобрение действиям советской делегации».
В мае 1928 года исполнилось десять лет деятельности Чичерина на посту народного комиссара по иностранным делам. В этот день «Правда» отмечала, что его работа является «неотъемлемой частью истории борьбы нашего Советского Союза с империалистическим окружением».
В сентябре здоровье Георгия Васильевича резко ухудшилось, и ему пришлось подчиниться требованиям врачей и уехать на лечение в Германию. Никто тогда не мог себе представить, что фактически Г. В. Чичерин уже навсегда отойдет от дипломатической деятельности.
Литвинова назначили исполняющим обязанности народного комиссара по иностранным делам.
Еще до отъезда Георгия Васильевича Литвинов по поручению ЦК партии и правительства начал осуществлять важную дипломатическую акцию – присоединение Советского Союза к пакту Бриана – Келлога (по именам его инициаторов – министра иностранных дел Франции и госсекретаря США).
Это была сложная задача. Пакт Бриана – Келлога, или многосторонний договор об отказе от войны как орудия национальной политики, оказался в центре дипломатической деятельности западных держав еще с конца 1927 года. Но они не пригласили Советский Союз присоединиться к пакту. Оценку этим замыслам дал Чичерин 5 августа 1928 года в своем интервью представителям печати. «Устранение Советского правительства из числа участников этих переговоров, – заявил тогда Георгий Васильевич, – наводит нас прежде всего на мысль, что в действительные цели инициаторов этого пакта, очевидно, входило и входит стремление сделать из него орудие изоляции и борьбы против СССР».
Советская дипломатия внимательно присматривалась к закулисным переговорам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168