Начало индустриализации вызвало дополнительные хлопоты. Из-за границы приехало много специалистов. Они работали на стройках, помогали реконструировать заводы и фабрики. В Москву зачастили иностранные туристы. Наркоминдел предложил создать в СССР организацию по торговле с иностранцами – Торгсин. Предложение это было принято правительством. В 1929 году появились специальные магазины. Таким образом был получен новый источник валюты.
V сессия Подготовительной комиссии по разоружению должна была открыться 15 марта. Предполагалось, что на этот раз советская делегация задержится дольше, чем в декабре 1927 года, Литвинов и Луначарский взяли с собой на этот раз более значительную группу экспертов. Дипломатическим советником делегации был назначен Б. Е. Штейн, прекрасно зарекомендовавший себя в Генуе и Гааге, а военным советником – А. А. Ланговой, в прошлом офицер царской армии, человек больших знаний и культуры. Юрисконсультом делегации числился В. В. Егорьев, один из опытнейших работников Наркоминдела. Включен был в делегацию и однофамилец юрисконсульта В. Е. Егорьев, эксперт по военно-морским делам. Технический персонал делегации был очень небольшой: две стенографистки, машинистка, секретарь и шифровальщик. Вместе с делегацией в Женеву выехал корреспондент ТАСС К. А. Уманский. Литвинов ценил его не только за журналистские, но и дипломатические способности. Вскоре Уманский был назначен заведующим отделом печати Наркоминдела.
Как обычно, делегация поселилась в скромной гостинице, но каждый член делегации и технические сотрудники имели по комнатке. Питались все вместе в общей столовой. Меню для всех – от Литвинова до технического секретаря – было одинаковым.
Обстановка в Швейцарии по-прежнему была малоблагоприятной, ожидались провокации. Литвинов вышел из положения так же, как в свое время в Копенгагене, – договорился с швейцарскими друзьями. Они круглые сутки несли «караульную службу» на этаже, где жила советская делегация, раздобыли для нее автомобиль.
В свободное от заседаний время, иногда вечерами, если Литвинов не занимался подготовкой к очередному выступлению, в его комнате собиралась вся крошечная советская колония. Вот когда начиналось веселье, открывались настоящие диспуты. Больше всего спорили на литературные темы. В середине 20-х годов в Советском Союзе вышли в свет первые крупные литературные произведения: «Цемент» Гладкова, «Чапаев» и «Мятеж» Фурманова, «Лесозавод» Караваевой, появились произведения Булгакова. Все это вызывало пристальный интерес.
В субботу, когда наступал традиционный уик-энд, советская колония выезжала на пикник. Швейцарские друзья неизменно сопровождали русских дипломатов. Возвращались обычно вечером в воскресенье и устраивали литературные вечера в крохотной гостиной.
Еще до отъезда советской делегации в Женеву Литвинов по поручению Советского правительства направил генеральному секретарю Лиги наций «Проект конвенции о немедленном, полном и всеобщем разоружении», полностью основанный на тех принципиальных положениях, которые были выдвинуты советской делегацией на предыдущей сессии Подготовительной комиссии в ноябре 1927 года.
19 марта Литвинов выступил с первой речью по поводу советского проекта. За прошедшие месяцы советская делегация получила сотни писем из всех стран мира, поддерживающих идею разоружения. Он сообщил, что только одно полученное уже в Женеве обращение подписали 124 международные организации, поддерживающие советский проект. Теперь пора перейти от слов к делу. Лига наций уже провела за время своего существования 120 сессий, посвященных разоружению, предложила на обсуждение 111 резолюций, а воз и ныне там. Если болтовня будет продолжаться, то сама идея разоружения будет дискредитирована. «Не для такого рода работы, – заявил Литвинов, – Советское правительство послало свою делегацию в Женеву. Поглощенное колоссальной задачей построения на совершенно новых началах огромного государства… оно не стало бы отвлекаться в сторону от этой работы, если бы не относилось самым серьезным, деловым и искренним образом к проблеме мира, осуществление которого является краеугольным камнем всей его политики».
Литвинов прекрасно понимал, что он не может надеяться на поддержку какой-либо делегации. Глава английской делегации лорд Кашендэн чувствует себя полным хозяином в Женеве и не даст пройти советскому проекту. Делегат буржуазной Польши немедленно выступит с нападками на него, и это же самое сделают итальянец и делегат США, да и другие не отстанут.
И Литвинов не ошибся: на сессии разгорелась баталия по поводу советского проекта. Атаку возглавил лорд Кашендэн, сгруппировавший вокруг себя все антисоветские силы на сессии. Он выступил с критикой советского проекта, стараясь выполнить полученную из Лондона директиву. Луначарский писал: «Пот под конец градом катил с массивного лба и увесистых щек сановника, так что один товарищ из советской делегации не без благородства сказал: „Не все же заставлять пролетариев лить пот, вот и пролетарии заставили попотеть лорда“.
Кашендэну надо было отвечать. И снова свидетельство Луначарского: «Первый делегат Советов т. Литвинов сочинял свою ответную речь, переводил ее на английский язык, проверял текст французского перевода, наши эксперты наводили справки, чтобы ни одно, даже второстепенное, замечание лорда Кашендэна, главного оратора противников, не осталось без ответа. Весь технический персонал, не покладая рук, приготовлял копию речи на обоих языках для своевременной раздачи делегатам и журналистам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168