– Что вы с ним сделали? – с любопытством спросила Изабелла.
– Ничего особенного.
Люсьен продолжал свой рассказ, вставляя в него забавные замечания и выставляя себя героем.
– А шевалье де Сен-Джордж действительно ваш дядя? – спросила Изабелла.
– Ну, не совсем. Кузен кузена, если хотите знать, – уклончиво ответил Люсьен. – Надо было видеть его лицо, когда я оказался на пороге его дома в таком виде, будто только что из рождественского представления. Но мы хорошо ладим, все нормально. Ну, а как вы? Я не поверил своим глазам, когда увидел вас в сиянии красоты на балу у графини и замужем, не более и не менее, как за сыном графа Гленмурского. Ваш дядя догадался о наших встречах?
– Да, но уже потом, какое-то время спустя.
– Он был очень сердит?
Но Изабелла не могла заставить себя рассказать о той унизительной порке.
– Он расспрашивал меня, но я ничего ему не сказала, иначе он послал бы в погоню за вами. Только после вашего отъезда начались неприятности. – Изабелла замолчала, а он сжал ее руку.
– Расскажите мне об этом.
И она начала говорить о Ги, о его участии в делах контрабандистов, об одиночестве, о разлуке, которая им с братом угрожала.
– Я знаю, все это глупости, но я мечтала, что вы вернетесь и все уладится, как по волшебству.
– Понимаю. Я так часто думал о вас, – с раскаянием в голосе сказал Люсьен. Он взял Изабеллу за руку и пригласил сесть рядом с собою на одну из выкрашенных в белый цвет скамеек у озера. – Но мне нужно кое в чем признаться.
– Признаться? Я не понимаю.
– Да и как бы вы поняли? – Он сделал паузу для большего эффекта. Люсьен опутывал ее искусно сплетенной паутиной из лжи и полуправды, а она, святая невинность, верила всему. – Раньше я не мог вам рассказать, потому что мне было стыдно. Видите ли, я никогда не знал своего отца.
– Вы хотите сказать, он умер до вашего рождения?
– Нет, хуже. Это было на Мартинике, и, кажется, он оставил мою мать, когда она забеременела. Она о нем никогда не говорила, и только когда я уезжал, покидая ее и остров, может быть, навсегда, она назвала мне его имя.
– И что вы сделали?
Люсьен отвел глаза.
– Я просто сошел с ума. Теперь я понимаю это, но тогда я нуждался в друге. Я разыскал отца в Париже, а он не признал меня, отказался поверить, что я его сын, вышвырнул меня за дверь, как жалкого нищего… – Люсьен отыскал в памяти подзабытые подробности – по крайней мере, это было правдой.
– О, Люсьен, как мне жаль. – Ее сочувствие возрастало, так как эта история напоминала Изабелле собственную горькую участь.
– Ну, а теперь все позади, – бодро сказал Люсьен. – Все мои надежды, все мечты… Я должен научиться жить без них. Да и что я мог бы предложить моей принцессе, моей милой Изабелле? Пора вам возвращаться к вашему Роберту.
– Он появился, когда я была в отчаянии, – прошептала Изабелла.
– И получил награду, которая должна была быть моей, – горько заметил Люсьен.
– Вы не должны так говорить, Люсьен.
– Может быть, но вы не можете запретить мне так думать и жалеть об этом.
Она вдруг поежилась и встала.
– Уже поздно. Я не могу оставаться здесь дольше.
– Да, вы правы. Надвигается дождь. – Когда они шли к лошадям, Люсьен дотронулся до руки Изабеллы. – Чем он занимается, этот ваш Роберт? – как бы между прочим, спросил он. – Он производит впечатление достойного и умного человека.
– О да, он такой. Он работает в Министерстве иностранных дел. Поэтому он и приезжал в Хай-Уиллоуз. Он занимался береговыми укреплениями на случай вторжения Бонапарта и ездил в Париж с мирной делегацией. Большая часть его работы секретна. Он никогда об этом не говорит.
– Даже с вами?
– Разумеется. – Изабелла смотрела на Люсьена, пока тот отвязывал лошадей. – Вы собираетесь вернуться во Францию теперь, когда война окончена?
– Окончена ли она, – задумчиво сказал Люсьен. – Нет, не думаю. Там мне нечего делать. Шевалье любезно высказался в том духе, что ему нравится мое общество, а сам он предпочитает остаться в стране, где можно чувствовать себя свободным и говорить все, что хочешь, не думая, что полицейские шпионы донесут о каждом твоем слове.
– Именно это сейчас происходит во Франции?
– Похоже, что так. Поэтому шевалье покинул родину при первой же возможности. Если Бонапарт объявит амнистию для всех эмигрантов, ваш муж будет пытаться вернуть для вас графство Совиньи?
Изабелла нахмурилась.
– Откуда вы знаете про Совиньи?
– Должно быть, вы мне рассказывали, когда мы впервые встретились.
Но нет, Изабелла Люсьену этого не рассказывала. Она никогда не говорила с ним о своем детстве. Это он все время рассказывал, а она только слушала. Наверное, он узнал от кого-то еще.
– Нет, не думаю, – сказала наконец Изабелла. – Все в прошлом, а у меня остались лишь страшные воспоминания. Я стараюсь больше не думать об этом. Мой дом здесь. Если Роберт и сделает что-нибудь, то только ради Ги.
Люсьен помог ей подняться в седло, а потом занял место рядом с нею на тропе. Так они выехали из парка и направились на Арлингтон-стрит через Пикадилли, где было полно красивых экипажей, фаэтонов и всадников, нетерпеливо прокладывающих себе путь среди повозок мясников, тачек угольщиков, тележек булочников. В городском шуме смешивались крики торговцев и пронзительные звуки волынок уличных музыкантов. Изабелла долго не могла привыкнуть к разноголосице лондонских улиц, но в это особенное утро едва обращала на нее внимание. Встреча с Люсьеном слишком взволновала ее. Изабелла испытывала чувство вины, к которому примешивался головокружительный восторг от того, что он не забыл ее, что они мысленно снова возвратились в то лето, само воспоминание о котором имело острый привкус опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166