– Но вы не уютный, – сказала она. – Мне нужна нежность. Ласка.
Она подумала о Винсенте. Сможет ли она увидеться с ним еще раз?
Он сел напротив нее, улыбаясь.
– Моя дорогая, – сказал он. – Будем благоразумны. Я покажу вам Швейцарию. Благодаря вам я узнаю что-то новое. Я нахожу вас нежной, – продолжал он. – Очень нежной. Научите меня нежности, покою…
Она уже вмешивалась в его жизнь, как свет, проникающий через окна сквозь плохо задернутые занавески. Она поднялась.
– Дайте мне подумать…
– Вы мне ответите через десять лет, – сказал он. – Мне будет семьдесят пять, когда вы уступите…
– Сколько? – спросила она.
– Семьдесят пять, по-швейцарски это семьдесят пять. Когда я стану очень старым, мне будет дозволено дотронуться до вас пальцем.
– Когда вам будет семьдесят пять, как вы говорите, мне будет лишь шестьдесят восемь. Я буду всегда моложе.
Он откровенно смеялся.
– Идемте, я вам покажу что-то изумительное. С тех пор как мы встретились в Ивисе, я пытался вас определить как личность. Есть сходство между вами и очень известным персонажем. Вы знаете Прадо…
Она стала недоверчивой. Она считала, что Прадо находится в Испании, но не знала, был ли это музей, театр или большой магазин. Неуместное замечание, сделанное ею когда-то по поводу мадам Бовари, заставило ее быть более осмотрительной.
– У меня много альбомов по Прадо, – сказал он. Он поднялся и быстро прошел в свой кабинет, подошел к книжному шкафу и достал книгу.
– Идите сюда…
Он включил лампу и показал Иоланде двойную страницу. На одной из них женщина, лежащая на диване в одежде. На другой – тот же диван, та же женщина, без одежды.
– Вот Маха обнаженная и Маха одетая. Присмотритесь к этому лицу. Вы не находите, что есть явное сходство между вами?
Иоланда смотрела на одетую женщину на одной странице и на обнаженную женщину – на другой. Он ей объяснил:
– Эти картины бродят по миру и участвуют в выставках. Но их лучше смотреть в книге, чем даже в Прадо. Посмотрите на это лицо. Душевность, ум и даже, может быть, нежность, но есть что-то жестокое в этой нежности.
Он обошел письменный стол и сел.
– Вы меня видите vestida или nuda? – спросила она, залившись румянцем.
– Какая эволюция! – воскликнул он. – Вы мне даете надежду на возможное беспутство. Между прочим, я надеюсь, что вы оценили мою сдержанность. При моем темпераменте со вчерашнего дня вам следовало быть в моей постели.
– Вы все здесь такие быстрые? – спросила она.
– Все? На кого вы намекаете? Кто «все»?
– Я говорю вообще.
– Вы знаете только одного швейцарца, меня… Ей было приятно ощутить тепло.
– Мужчины здесь производят впечатление очень уверенных в себе. Я нахожу их скорее высокими, хорошо сложенными, и у них красивые спортивные автомобили. Мне это нравится.
– Вы, как девчонка, на которую производят впечатление автомобили. – Он добавил: – Вы слишком пристально следите за моими соотечественниками. А ваши представления о независимости меня изумили. Я узнаю влияние, которое обычно оказываю на женщин. Я сумел помимо своей воли превратить самых замкнутых, самых совестливых, наиболее неспособных к общению, в ярых феминисток. Если я вас разрушаю, вас тоже…
– Нет, – ответила она. – Вы меня не разрушаете. Напротив, благодаря вам…
– Благодаря мне? Что? Что я сделал?
– Вы иногда грубы. Это стимулирует, я вам признательна за это.
Он спросил ее:
– Как это понимать, за что за это? Она:
– Я вам отвечу послезавтра. Я очень довольна, что побывала у вас. Теперь я хочу уйти. Вы меня проводите? Если нет, то я пойду одна.
Они направились в гостиницу пешком. Желтые камни Берна, хранившие воспоминания о минувшем, приветствовали медленный восход луны.
Как приятно идти рядом с мужчиной: соизмерять ритм своих шагов с его шагами, слушать его, расставаться с ним с легким сожалением у входа гостиницы и оказаться в комнате, где ее ждали розы, лепестки которых таили в себе столько волнения.
Ободренная отношением Жака Вернера, которое становилось все более теплым, она находила ему оправдания. «Женщины его всегда огорчали», – подумала она.
Благодаря своему небольшому опыту, который только что приобрела, она пыталась лучше понять мужчин. Она надеялась на возвращение Винсента, однако боялась, чтобы воспоминание о проведенной с ним ночи не было испорчено. Она чувствовала себя легко и не думала больше о возвращении в Париж. Провела спокойную ночь и спала как ребенок после дня экскурсий. Наступило утро, солнечное и мирное, Иоланда позавтракала в кровати и составила программу своих прогулок. Решила открыть для себя Берн – город тысячи сюрпризов и приятных неожиданностей. Она собиралась выйти из комнаты, когда раздался звонок. Сняла трубку:
– Иоланда?
– Да.
– Это говорит Винсент.
Иоланда села на край кровати и произнесла осторожно, как ставят хрупкий предмет, который рискует опрокинуться.
– Винсент?
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. Обращение на «ты» было неожиданным для нее.
Это скоропалительное и слишком откровенное «ты» принадлежало той ночи.
– Я пыталась тебе позвонить, – сказала она, – но номер не отвечал.
– Я был в отъезде.
– А ваша контора была закрыта…
– Наверно.
Он говорил уклончиво.
– Когда я тебя увижу?
– Не знаю, – ответила она.
– Как долго ты пробудешь в Берне?
– Не знаю.
– Ты не скучаешь?
– Скучаю? Нет.
– У тебя нет знакомых, – подытожил он.
– Есть.
Он ожидал большего от этого разговора, она тоже. В 10 часов утра не могло произойти что-то необыкновенное.
– Я могу прийти сегодня вечером, – сказал Винсент.
– Нет. Сюда больше не надо. С нами что-то случилось, это может произойти один раз, но не два.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85