Да он, кстати, и играл Демона. И что же? Бешеный успех у публики, которая полагала, что перед нею - новая трактовка роли, и никакого - у актрисы. Оказывается, она преданно любит своего жениха, молодого тенора, о чем услужливые люди и довели до сведения озадаченной знаменитости.
На следующем спектакле бас принялся у самой рампы на глазах у публики, отбивать молодому певцу такт ногою, недрусмысленно показывая, что тот выпадает из ритма. Какой скандал!
- Так вот почему у вас на папке серебряная лира.
- Я учусь в консерватории. Ну, и что из этого? Что у вас за манера разговаривать! Вы, кажется, ничего не слышали из того, что я рассказывала.
- От первого до последнего слова все слышал.
Ее гнев был просто восхитителен.
Гриша не мог удержаться - рассмеялся:
- Не надо сердиться. Скажите лучше, что от меня требуется.
- От вас требуется, чтобы вы купили себе глиняную свистульку.
- Разве мне пора уже впадать в детство?
- Сегодня свистульки приобретут для себя люди куда посерьезнее вас! Если бы вы слушали меня внимательно, а не смеялись, глядя на меня сверху вниз...
- Это у меня рост такой. Я не виноват.
- ...то вы бы поняли, в чем дело: надо осудить этого безобразника.
- Безобразника?
Как-то не вязалось с подобным словом расклеенное по всему городу изображение Мефистофеля, роль которого должен был исполнять завтра прославленный певец. Скандалист - это о нем было известно. Пьет, говорят. А может быть, только говорят... Человек избалованный. Не терпит противоречий... Все это так. Но - безобразник?
- Уж можете мне поверить, - безапелляционно заявила Кучкова. - Я лучше вас разбираюсь в подобных вопросах. И затем, это не мое только мнение. Это мнение Репниковой. Ах, вы даже не знаете, кто такая Репникова?
- Не знаю, - виновато признался Гриша.
- Ну конечно! Я же говорила: вы не интересуетесь жизнью окружающего вас общества. Вы готовы всю жизнь просидеть в келье под елью.
Даже столь тяжкое обвинение не могло сегодня вывести Шумова из равновесия.
- Вы все-таки скажите мне, - сказал он смиренно, - что я должен сделать?
- Уделить общественному делу несколько часов. У вас все дни заняты?
Он начал рассказывать: лекции, урок, семинар... Урок никак нельзя упустить...
Теперь для Кучковой наступила очередь отплатить ему - она не только ничего не слушала, она просто не хотела обращать никакого внимания на его, как она выразилась, "отговорки".
- Вы просто хотите залезть в свою скорлупу и жить поспокойней. Кстати, кого это вы искали через адресный стол?
- Одну знакомую.
- Нашли?
- Нет.
- Ну вот видите! И потом: предположим, у вас заняты все дни на неделе. Но ведь речь идет не про день, а про ночь.
- Ночь?!
- Ну да. Мы станем с вечера к кассе театра - иначе ведь билетов на галерку не достать, - простоим ночь, утром получим билеты.
- Вдвоем?
- Это почему же вдвоем? Человек двадцать будет, не меньше. Студенты, курсистки... Все, кто за справедливость.
- Я - за справедливость.
- Всем этим делом руководит Репникова, которую вы, к стыду вашему, не знаете. - Кучкова огляделась по сторонам и таинственно прошептала: Она... деятельница. Она связана с общестуденческой кассой взаимопомощи. Понимаете?
- Понимаю, - тоже шепотом, с видом заговорщика, ответил Гриша и против своей воли - опять улыбнулся.
- Возмутительный человек!
Кучкова на этот раз всерьез рассердилась.
Несколько минут они шли молча.
- Усвоили вы наконец, - с возмущением спросила Гришина спутница, что надо делать?
- Нет. То есть... простоять ночь к кассе театра, это я согласен.
- А свистульку, так и быть, если вы уж так сверх головы заняты, я сама вам куплю.
- Вот спасибо! Но зачем свистулька-то?
- Слушайте! Если я еще продолжаю вести с вами разговор, то потому только, что у меня сложилось какое-то странное впечатление, будто я знаю вас уже давно...
- Представьте, и у меня тоже!
- Вы оторваны ото всего. Вы даже не знаете, кто такая Репникова. И нет, видимо, человека, который занялся бы вами как следует.
- Займитесь мной!
- Вы и в самом деле не поняли, для чего нужны свистульки.
- Нет.
- Чтобы свистеть! Свистеть нужно, несносный вы человек! Когда он кончит петь первую же арию, освистать его как можно громче.
- Но что же он такое сделал? Ну, отбивал такт ногой... молодому певцу... И так уж сразу - освистать?
- Дело не только в том, что он отбивал такт ногой. Дело в том, что дирекция театра объявила его сопернику, молодому актеру, строгий выговор.
- За что?
- За то, что он прервал пение и самовольно ушел со сцены во время спектакля. Он не выдержал оскорбления, убежал за кулисы.
- Ну, вот теперь картина ясна.
- Она была бы и раньше ясна для вас, если бы вы слушали внимательно.
- Действительно: несправедливость. Я поступаю в полное ваше распоряжение.
Проводив Кучкову до самого ее дома (это вышло как-то незаметно), Гриша задержал ее руку в своей и спросил:
- Как себя чувствует Нина Георгиевна?
Она совсем по-детски закинула голову, чтобы посмотреть ему - снизу вверх - прямо в лицо. Упрямые ее глаза сразу изменились, потемнели.
- Я очень прошу вас: никогда не спрашивайте меня об этом. Тут ведь расспросами не поможешь.
16
У ворот Шумов снова увидел Дашу.
Она стояла неподвижно, скрестив, как всегда, руки на груди.
И опять сердце у него болезненно сжалось.
Какая бездонная тоска видна в ее глазах!
Сколько обид на свете наносят человеку! И чем тут мог помочь Григорий Шумов? Он и самому себе не умел помочь...
Все вокруг показалось ему в эту минуту ничтожным - рядом с настоящим человеческим горем. Сущими пустяками были его муки с "Нашим путем".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108