За нами катилась стрельба, но мы нашли лазейку и по старой забытой тропе выскочили в горы.
Рассвело. Медленно, очень медленно мы пробивались все выше и выше. Горящее село осталось внизу. По Качинской долине широким полотном стлался дым пожара.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Плотные белые облака длинными языками спускаются к ущелью Уч-Кош. Солнце ярко освещает полоску вечнозеленой растительности побережья. Вершина Медведь-горы, далеко выдвинувшаяся в море, покрыта пушистой шапкой облаков.
Теплое воздушное течение, поднимающееся от моря и нагретого февральским солнцем берега, разрывает массу облаков и, унося их ввысь, разбрасывает по небу кружевным узором.
Внизу, у самого моря, раскинулась сверкающая на солнце Ялта. Отсюда она кажется совсем крошечной. Сколько раз мне приходилось наблюдать восход солнца с вершин Ай-Петри и любоваться Южным берегом с высоты птичьего полета!.. Помню, летним вечером, после ужина, шумной компанией в автобусах поднимались мы по одной из красивейших дорог Крыма - Бахчисарайскому шоссе. Оно вьется петлями, ныряя то в сосновый мачтовый лес, то в густые заросли шиповника. Под скалой Шишко шоссе делает тринадцать таких петель, и с каждого поворота открывается чудесная панорама побережья. Трудно передать и все наши восторги в то время, когда проводник в предрассветной дымке вел нас к вершине Ай-Петри...
Сейчас, глядя со скалы Шишко на Ялту и море, мы не испытывали восторга. Сейчас нет той Ялты. Затоптанная фашистскими сапогами, придавленная зловещей тенью гитлеровской свастики, она мало напоминала наш чудесный курорт.
Гитлеровские войска вступили в город по Бахчисарайскому шоссе утром восьмого ноября 1941 года. Улицы были пусты. Наши части ушли на Севастополь. Кроме нескольких раненых красноармейцев, никто не попал в плен, хотя фашисты писали в своих газетах о тысячах сдавшихся. Было пусто в порту - наши увели все суда, вплоть до последней рыбачьей лодки.
Ялта пришлась по вкусу нацистам. Они восторгались городом в своих письмах на родину. Одно такое письмо попало к нам в руки.
"...Мне трудно поверить, что это Россия, - писал офицер. - Нахожусь в экзотической Ялте. Какие дворцы, набережная, какая архитектура, даже узорные железные ограды в строго выдержанном стиле. Прямо - Венеция... Неужели все это сделано руками этих варваров?.."
Фашисты начали распределять лучшие дворцы между собой. Командующий 11-й армией фон Манштейн облюбовал дворец "Кичкинэ"*.
_______________
* Сейчас санаторий "Жемчужина".
Каждый, кто бывал в Ялте, навестил, наверное, любимый всеми домик Антона Павловича Чехова. Этот дом был свидетелем встреч Чехова с Горьким, Короленко, Левитаном, Маминым-Сибиряком, с выдающимися людьми Московского Художественного театра - Станиславским, Немировичем-Данченко, Качаловым, Москвиным. Каждая комната, каждая вещь, заботливо сохраняемая, напоминала о выдающихся людях, которыми гордится наша Родина. Здесь все было просто, сердечно, если можно так сказать, - по-домашнему. Стоило переступить порог этого домика, и вы забывали, что находитесь в музее, - будто зашли в гости к самому Антону Павловичу.
Фашисты не прошли мимо этого памятника русской культуры. Они пытались вывезти в Германию картины Левитана, письма Чехова. Им не удалось ограбить музей только благодаря находчивости и мужеству сестры писателя Марии Павловны Чеховой.
Жители близлежащих домов извещали Марию Павловну о каждом появлении гитлеровцев в районе. Мария Павловна готовилась к встрече с непрошенными гостями, уводила их от главных экспонатов, какой-нибудь красивой безделушкой удовлетворяла не слишком требовательный вкус офицеров Адольфа Гитлера.
С Севастопольского участка фронта шли тысячи раненых солдат и офицеров врага, которые нуждались в госпитализации.
Фашисты старались широко использовать под госпитали южнобережные здравницы. Но мы поставили перед собой задачу не давать фашистам покоя. Над Ялтой все чаще раздавались очереди партизанских автоматов. Все больше крестов вырастало на массандровском кладбище. Первый комендант города обер-лейтенант Густав Мюллен был убит под Массандрой ялтинскими партизанами, а после боя с ялтинским отрядом на горе Рока многие вражеские солдаты и офицеры повязали на рукава черные повязки в знак траура по погибшим собратьям.
Фашисты усилили террор. В декабре 1941 года в урочище "Селям" было расстреляно более двух тысяч жителей.
Жизнь в Ялте шла за плотно закрытыми ставнями и опущенными шторами. Люди собирались тайком и обсуждали события, прислушиваясь к отдаленному гулу артиллерии под стенами Севастополя.
Наши партизанские ходоки пробирались в город и приносили народу новости с фронтов.
Когда в Керчи и Феодосии высадились советские десанты, мы немедленно сообщили ялтинцам эту волнующую новость. Людям стало легче дышать.
Фашисты нервничали. Строили доты на ялтинской набережной, на мысах, у Желтышевского пляжа... Черные жерла орудий выглядывали из-за решетки городского сада. Это была уже не набережная - излюбленное место горожан, а укрепленная линия. Гитлеровцам мерещились десанты. Специальные подвижные мотогруппы колесили из одного конца города в другой в поисках десантных групп. По городу поговаривали об "уже высаженных десантах" у Ливадии и Никиты. Фашисты часто принимали эти слухи за чистую монету и окончательно изматывали свои нервы. Они заботились лишь о том, чтобы успеть выскочить из "мышеловки", какой и на самом деле была для них Ялта.
В феврале, боясь десантов, фашисты начали взрывать ялтинский мол одно из замечательных портовых сооружений на Черном море.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91