И вот он появился на скале, все такой же невозмутимый и спокойный, как всегда, только немного запыхался да лоб у него был мокрым. Зато в корзине было полно красивых, будто раскрашенных, крупных яиц, да еще из-за пазух он выложил десятка два.
- Вот это да! - ахнул кто-то восхищенно.
- Подумаешь! - пренебрежительно сказал Баланда. - Што особенного-то? Виси на веревке и собирай...
- Посмотрим, как ты висеть будешь, - сказал Арся.
- А што, - завелся Васька, - хоть счас!
Ваня снял рубаху, бросил ее на камень и с полной корзиной направился к дому. А у Ивана Ивановича озорно блеснули глаза.
- Может, и верно попробуешь? - спросил он Ваську.
Баланда потянулся за рубахой.
- Нет! - строго сказала Людмила Сергеевна. - Не сегодня.
- Верно, товарищ комиссар, - согласился Прилучный, - это я что-то не сообразил.
Он поднял рубаху, смотал веревки и тоже ушел.
- Отдыхать! - сказала Людмила Сергеевна. - Можете побродить вокруг, но далеко не уходите. Скоро ужин.
День был тихий. В небе ни облачка, зыбь на море стала меньше, и прибой шумел уже мягко и приглушенно. Мальчишки разбрелись кто куда по каменистой тундре. Кто-то разлегся на плоских, нагретых солнцем камнях, кто-то ушел подремать в палатку. А у дома Прилучных, прислонившись к стене, сидели Арся и Витя Морошкин. Один по одну сторону крыльца, второй по другую...
16
На следующее утро мы, взяв необходимое снаряжение, отправились на работу - на ту самую скалу, по которой лазил вчера Ваня. Он, конечно, тоже был с нами. И Ольга тоже. На этот раз она была в брюках, заправленных в сапоги, но все в той же синей косынке, правда повязанной, как говорят, по-бабьи: лоб и щеки закрыты, а концы завязаны вокруг шеи. За ней, чуть позади, один слева, другой справа, шли Арся и Морошка, насупленные и молчаливые. Ольга посмеивалась.
- Хиханьки да хаханьки? - обернувшись, сурово спросил Ваня.
- Ага! - ответила Ольга.
- Чего платок выходной надела? Пофорсить? - тем же тоном спросил Ваня. - А если птицы загадят?
- Фу, чурбак неотесанный! - рассердилась Ольга.
...И начался наш промысел. Так легко и просто казалось это со стороны, когда мы смотрели, как ловко орудует на скалах Ван Ваныч-младший. И так не легко и не просто оказалось, когда мы попробовали сами. Вначале мы построились по-военному в одну шеренгу и по росту. Прилучный-старший два раза обошел строй, присматриваясь, у некоторых даже мускулы пощупал.
- Кто поменьше да полегче, на скалу полезут, - сказал он и вызвал Борю-маленького, Петьку Шкерта, Морошкина, меня и Славку. Про нас со Славкой он сказал, что мы хоть и длинные, но "тощие", легкие, значит.
Боря выскочил из строя радостный. Славка и Шкерт вышли спокойно. А Витя слегка побледнел и сделал неуверенный шаг вперед, и у меня тоже что-то трепыхнулось внутри.
- Дима, - сказала Людмила Сергеевна, - может быть, тебе не надо вниз? Со мной наверху будешь работать?
У меня даже скулы свело от обиды.
- Почему это не надо?! - грубо сказал я.
- Пусть идет, - сказал Антон, - выдюжит.
Я вышел из строя, злой и упрямый.
Прилучный отобрал десять ребят - самых рослых и здоровых.
- Вы страховать будете, - сказал он, - а другие, значит, укладкой займутся. Поглядим пока, кто на что годен.
- Папаня, - сказала Ольга, - я тоже на скалу пойду.
- Давай, - согласился Иван Иванович и выбрал еще двоих ребят на страховку.
...И вот, накрепко обвязанный веревкой, с корзиной у пояса, я вишу над пропастью и боюсь посмотреть вниз. Где-то далеко под ногами грозно шумят, разбиваясь о камни, волны. С криком, похожим на карканье, носятся вокруг кайры, и множество их сидит на карнизах. Я как-то сумел зацепиться рукой за камень и, нащупав ногами плоский уступ, встал на него. Уступ был довольно широкий, и я, осмелев, перестал хвататься за скалу, веревка крепко держала меня, да и ребята наверху были надежные - Антон и Толик. Справа от меня, чуть повыше, на другом карнизе уверенно стояла Оля, а за ней, вцепившись в веревку, торчал Морошкин. Глаза у него были плотно закрыты.
- Чего глаза-то запечатал? - крикнула ему Оля. - Ты не боись, держись свободней, а то как яйца-то собирать станешь?
Морошка помотал головой и открыл глаза.
- Я не боюсь, - хрипло сказал он, - неудобно как-то...
- Тут и верно не позагораешь! А ты гляди, как дружок твой, - она кивнула в мою сторону, - стоит и посвистывает.
Я совсем не "посвистывал", но тут засвистел и нарочно посмотрел себе под ноги. Лучше бы я этого не делал! Скала круто уходила вниз, и хоть я знал, что высотой она метров тридцать - тридцать пять, но тогда мне показалось, что там было километра полтора. Впрочем, тут уж, пожалуй, никакой разницы нет - с полутора тысяч метров лететь или с тридцати, все равно костей не соберешь... Меня сразу прошиб пот, голова закружилась. Я крепко зажмурился и пошатнулся. Ноги мои повисли в воздухе, и веревка туго натянулась. Меня встряхнуло, я треснулся лбом о камень. Шапка слетела с головы. Я посмотрел ей вслед - она скакала по уступам. Я снова зажмурился. И услыхал сверху крик Прилучного:
- Что там у вас? Сорвался, что ли?
Я ничего не смог ответить - болтался в воздухе и только отталкивался руками и ногами от скалы.
- Сейчас подтянем! - крикнул Иван Иванович. - Когда на карниз станешь, дерни веревку три раза.
Я почувствовал, как веревка начала меня подтягивать вверх.
- Ты глаза-то открой, а вниз не смотри, - услышал я рядом встревоженный голос Ольги.
Я открыл глаза и нащупал ногами широкий выступ, кое-как ухватился руками за торчащий камень и встал на карниз. Веревка ослабла. Через несколько секунд я осмелел и, оторвав от камня правую руку, дернул веревку три раза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64