Преодолевая боль в суставе, я согнул левую руку и посмотрел на
индикатор: сорок один фут до всплытия, сорок, тридцать пять...
Вот и поверхность океана. Какие-то быстрые огоньки замелькали на
вале; вновь прибегнув к водяному двигателю, я приблизился к ним, потом
подрулил ногами, плывя навстречу хромированной лесенке, спущенной в воду с
катера. Когда я схватился за нее, голову мою словно пронзила огненная
молния, но чья-то сильная рука подхватила меня и подняла на палубу.
- Риссия... Ей надо восстановить давление, - пробормотал я, боясь
потерять сознание, не сообщив об этом. Вес ее тела больше не оттягивал мне
руку. С меня стянули шлем, теплый воздух овеял лицо. Кругом стояла тишина,
если не считать того гула, который поселился в моей голове с момента
взрыва. Глаза были вместилищем боли, словно ядра, раскаленные добела.
Протянув руку, я ощутил мягкую прохладу щеки Риссии - с девушки
успели снять шлем. И сразу моя боль прошла, как бывает, когда вытащишь
занозу. Глубоко вздохнув, я почувствовал металлический привкус в воздухе и
усмехнулся, осознав, что на какое-то время я совсем забыл запах извержения
вулканов.
Потом все исчезло - запахи, звуки и даже боль. Я провалился в царство
тепла и забвения.

10
Сознание долго не возвращалось ко мне, словно старый солдат, забывший
дорогу к дому. Сделав усилие, я открыл глаза и увидел потолок камеры, в
которую меня, видимо, поместили для восстановления нормального давления.
Попробовал согнуть руку - как будто в порядке. Сел. Риссия, завернутая в
одеяло, лежала рядом. На какой-то миг сердце мое перестало биться: мне
показалось, что она не дышит. Потом, почувствовав ее дыхание на своей
ладони, я успокоился. Взглянул на приборы, показывающие давление: стрелка
замерла на отметке 14.6 ПСИ. Значит, открыть камеру не опасно.
Подобравшись к входному люку, я потянул за рукоятку и почувствовал
страшную слабость. Тогда я решил постучать по крыше камеры, чтобы Кармоди
выпустил меня на волю.
Но какое-то неясное подозрение остановило меня. Поразмыслив, я понял,
что катер не идет, а покачивается на ленивой волне. На моих часах было без
двадцати пять, значит, прошло почти семь часов с начала моего спуска на
дно. Почему же Кармоди не отвез нас в порт, не показал Риссию врачам? И
почему катер дрейфует, вместо того чтобы двигаться?
Я снова потрогал ручку люка, на этот раз мне удалось ее повернуть, и
дверь приоткрылась на полдюйма. Я увидел серый рассвет, серую палубу и
ноги человека, лежащего плашмя совсем недалеко от меня. Прикрыв дверь
снова, я потрогал рукой бедро, где должен быть револьвер. Он исчез.
Видимо, я потерял его, пробираясь по многочисленным тоннелям подводного
мира.
Минут пять прошли в раздумье, потом, снова приоткрыв дверь, я получше
осмотрел ноги лежащего. И хотя видел я еще плохо, словно сквозь дымчатые
очки, я узнал спортивные туфли Кармоди на веревочных подошвах. На катере
царила тишина. А может, я оглох? Подняв руку к уху, я щелкнул пальцами: да
нет, я все слышу.
Я осторожно вылез на палубу, закрыл за собой люк и снова взглянул на
лежащего - да, это был Кармоди, без всякого сомнения. Убитый, и притом
давно... Даже в двадцати милях от суши до него смогли добраться мухи.
Рашас тоже лежал в отдалении. Кто-то убил его, попав в правый глаз.
На палубе виднелось красное засохшее пятно, струйка крови тянулась к
борту. Значит кто-то, с дыркой в теле, смог добраться до борта и броситься
в воду.
Я двигался босиком и, как мне казалось, бесшумно. Однако меня
услышали: над палубой показался чей-то затылок. Пригнувшись, я скрылся
позади рубки и отполз назад - до точки, откуда рискнул еще раз взглянуть.
В двух шагах от меня стоял человек. Судя по положению плеч, он собирался
повернуться в мою сторону, но, упредив его движение, я прыгнул и оказался
лицом к лицу с ним. Он молниеносно выхватил револьвер и нацелился мне
прямо в сердце.
- Не стреляй, - услышал я чей-то ленивый голос. - Этого пока что
оставим в живых. - Из полутьмы каюты поднялся некто, чье лицо мне
показалось знакомым. Может, я видел его еще в Майами.
Первый опустил револьвер. Он смахивал на школьного учителя - среднего
роста, серая личность "приличной" наружности с редеющими волосами и
полнеющей талией. У другого было скорбное лицо продавца ритуальных
товаров, и одет он был в традиционный темный костюм. Оба они разглядывали
меня с минуту, потом владелец оружия пошел прочь.
- Поищу веревку, надо его связать, - сказал он, причем произнес все
это на хорошем английском, с едва заметным акцентом. Я подумал, что он вот
так же говорит еще на дюжине языков.
Второй остался меня сторожить с видом добропорядочного горожанина. Он
не курил, не морщился, не ежился - он просто стоял, и потому, наверное,
показался мне легкой добычей. Но как только я сделал движение, в его руке
щелкнул затвор.
- Сними пояс, - сказал он без доли эмоций. Я расстегнул пряжку и снял
пояс, увешанный разными приспособлениями.
- Выбрось за борт, - скомандовал он, целясь мне прямо в глаз, видимо,
это он убил Рашаса, потому что явно специализировался на такого рода
выстрелах. Я выбросил пояс за борт.
- Сними костюм, - продолжал он. Поднявшись во весь рост, я расстегнул
молнии, стянул свою подводную экипировку - надо сказать, не сдержав стона:
мои кости все еще болели так, словно по мне проехало что-то тяжелое.
- Выбрось за борт, - сказал он, после чего я свернул костюм в узел и
вышвырнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46