— Позволь мне поцеловать тебя! — кричала она. — Позволь мне тебя обнять! Я так люблю тебя!Я держал ее за плечи, не позволяя прикоснуться к себе. Она смотрела мне в глаза.— О Тэрл, неужели ты не можешь меня простить? Неужели ты никогда меня не простишь?— На колени! — приказал я.Красавица медленно опустилась на колени.— Тэрл? — прошептала она.Я вытащил из сундука тряпку. Это была старая, изодранная тряпка, измазанная в жиру и грязи, из дешевого, грубого материала. Я нашел ее на кухне Ибн-Сарана.— Надевай! — сказал я и швырнул тряпку ей в лицо.— Я очень дорогая рабыня, — пролепетала она.— Надевай.Она выскользнула из шелкового одеяния и брезгливо прикоснулась к тряпке.— Вначале сними колокольчики, — сказал я.Она села на плиты пола и один за другим стянула колокольчики с левой лодыжки. Затем Велла поднялась и обмоталась вонючей тряпкой. Тело ее непроизвольно содрогнулось, когда к нему прикоснулась жирная грязная ткань. Я обошел вокруг, придирчиво осматривая рабыню. Затем я сорвал с нее ожерелье, чтобы лучше смотрелись высокие груди, и оборвал подол тряпки, чтобы лучше видеть ноги. Затем я разорвал тряпку посередине, чтобы ничто не мешало любоваться деликатным изгибом между ее бедрами и грудью.Проделав все это, я отошел на несколько шагов.Она посмотрела мне в глаза.— Это одежда не для меня, Тэрл, — произнесла она.— Скрести руки и вытяни их перед собой, — приказал я.Она сделала, как я сказал. Я скрутил ее запястья кожаным ремнем. Оставался длинный конец, за который можно было вести ее за собой.— У нас мало времени, — сказал я. — Скоро начнется штурм касбаха.— Я люблю тебя, — произнесла она. Я посмотрел на нее с ненавистью. Похоже, мой гнев испугал Веллу.— Прости меня, я сильно тебя обидела, — прошептала она. — Я так из-за этого страдала. Ты даже не представляешь, как я рыдала и мучилась каждую ночь! Прости меня, Тэрл!Я молчал.— Это было жестоко, ужасно и подло. — Она опустила голову. — Я никогда не прощу себе, — прошептала она. — А ты, ты сможешь меня простить, Тэрл?Я огляделся. Лампа на жире тарлариона могла подойти.— Я дала против тебя ложные показания в Девяти Колодцах, — сказала она. — Я солгала.— Ты сделала так, как тебе велели, рабыня!— О, Тэрл! — зарыдала она. Потом она подняла голову и бесстрашно посмотрела мне в глаза. — Я хотела отправить тебя в Клим за то, что ты сделал в Лидиусе.— Меня не интересуют твои мотивы, — перебил ее я.Она смотрела на меня с нескрываемым ужасом. Затем зарыдала и низко опустила голову.— Я выдала тебя Ибн-Сарану, — прошептала Велла. Я пожал плечами.— Разве это не ужасно?— Рабыня должна беспрекословно исполнять любую волю хозяина.Велла отвернулась к стене:— Я никогда не решусь сказать тебе, что еще я сделала.— Ты предала Царствующих Жрецов, — сказал я. — И в этом ты пошла до конца.— Это что-то изменит? — пролепетала она, смертельно побледнев.— Не знаю, — ответил я. — Это могло привести к уничтожению и Земли и Гора. Это могло привести к окончательной победе курий.Она задрожала.— Я проявила слабость. Они бросили меня в подвал. Там были урты. Мне стало очень страшно. Я ничего не могла сделать. А они обещали меня отпустить.Я дернул за кожаный ремень, чтобы проверить, насколько надежно скручены ее руки.— Тебя никогда не отпустят, — сказал я.— О, Тэрл! — рыдала она. Затем, успокоившись, она снова спросила:— Это что-нибудь изменит?— Не знаю, — ответил я. — В стальных мирах могут не поверить твоим уверениям.Она дрожала и всхлипывала.— Слишком многие знают о твоем предательстве, — сказал я. — Очень скоро твоя жизнь потеряет всякую цену.Я вспомнил Самоса. Этот человек не отличался терпением.Она взглянула на меня.— Меня подвергнут пыткам и посадят на кол? — спросила она.— И не надейся, — покачал головой я. — Ты — рабыня, и тебя ждет по-настоящему унизительная и мучительная казнь. В Порт-Каре тебя отправят на Свалку Смерти. Разденут, свяжут и бросят в канаву с уртами.Она в ужасе опустилась на колени. Я долго смотрел на Веллу. Наконец она подняла голову:— Сможешь ли ты простить меня за то, что я сделала?— То, что тебя так волнует, для меня совершенно не важно. Ты — рабыня. Ты исполняла волю своего хозяина. Ни один мужчина не станет преследовать женщину за послушание своему хозяину.— Значит, — мягко произнесла она, — ты не окажешь мне чести жестоким наказанием?— Я не собираюсь тебя прощать, — ответил я. — Ты позволила себе много удовольствий, на которые не имела права.— Каких удовольствий? — уставилась она на меня.— В Девяти Колодцах, — сказал я, — после того как ты дала ложные показания и тебя сняли с пыточного стола, ты посмотрела на меня и улыбнулась.— И все? — опешила она. — Такая мелочь? Прости меня, Тэрл.— Когда меня заковали в цепи и приговорили к каторжным работам в Климе, ты снова улыбнулась. И бросила мне подарок. Шелковый платочек. И еще ты послала мне воздушный поцелуй.— Я ненавидела тебя! — крикнула она, стоя на коленях.Я улыбнулся.— Я поступила как рабыня, — прошептала Велла, опустив голову.— А ты знаешь, почему ты поступила как рабыня? — спросил я.— Нет.Я посмотрел на нее. Она стояла на коленях в короткой грязной накидке и затравленно смотрела на меня снизу вверх.— Потому, что ты и есть рабыня.— Тэрл!В дверь постучали. Я скользнул за спину девушки и упер лезвие кинжала в ее горло.— Только попробуй закричать, — предупредил я. Она поспешно кивнула.— Велла! Велла! — звали снаружи.Стук усилился.— Ты мне не веришь, Тэрл? — тихо спросила она.— Ты — рабыня, — прошептал я. — Ответь. — Нож по-прежнему маячил возле ее горла.— Да, господин! — откликнулась она.— Не забудь, что к началу двадцатого ана ты должна доставить удовольствие стражникам в северной башне!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117