Моя веревка уже затянулась на ее шее.— Пошли, женщина. — Я потянул за веревку, и ее голова дернулась. — Тебя хотят видеть паши.— Неужели нет выхода? — простонала она.— Для тебя выхода уже нет, — сказал я. — Тебя взяли в плен.— Да, — тупо повторила она. — Меня взяли в плен.— Думаешь ли ты, Хассан, то же, что и я? — подмигнул я Хассану — Есть ли у нее надежда сохранить жизнь?— Может быть, — улыбнулся Хассан.— Что? — крикнула Тарна. — Что надо сделать?— Забудь об этом, — отмахнулся я.— Что надо сделать? — рыдала Тарна.— Даже не стоит пробовать, — сказал Хассан. — Ты все равно не согласишься. Ты же такая гордая, благородная и утонченная.Я дернул за веревку, как если бы собирался тащить Тарну к пашам.— Что надо сделать? — завизжала она.— Для тебя будет лучше немного потерпеть и достойно умереть на колу в Девяти Колодцах, — сказал Хассан.— Что надо сделать? — рыдала Тарна.— Это так ужасно, так унизительно и так чувственно, — проговорил я.386— Что это? — повторяла сквозь рыдания связанная красавица — Ну, пожалуйста, что 9 — Если не ошибаюсь, — сказал Хассан, — на нижних уровнях содержатся рабыни.— Да, — кивнула Тарна. — На радость моим воинам.— У тебя больше нет воинов, — напомнил я.— Я поняла! — крикнула Тарна. — Я могла бы затеряться среди рабынь!— Это шанс, — рассудительно произнес Хассан.— Но у меня нет клейма! — заплакала девушка.— Это можно устроить, — пообещал Хассан.— Но тогда, — Тарна в ужасе взглянула на него, — я и в самом деле стану рабыней!— Я знал, что ты не согласишься, — пожал плечами Хассан.Я дернул за веревку. Подбородок красавицы взлетел кверху. Узел находился как раз под подбородком.— Нет! — закричала она. — Нет! Лучше сделайте меня рабыней. Пожалуйста! — Девушка разрыдалась.— Это очень рискованное дело, — нахмурился Хассан. — Если об этом узнает Гарун, высокий паша каваров, он живьем сдерет с меня кожу!— Пожалуйста! — плакала Тарна.— Слишком сложно, — нахмурился я.— Пожалуйста, умоляю вас!— Что будем делать? — спросил я.— Прежде всего, — заявил Хассан, — невольничья веревка на шее не подойдет. Лучше тащить ее за связанные руки.— Не вижу большой проблемы, — сказал я.— Большая проблема возникнет, когда мы поведем ее через зал и по коридорам.— Я могу идти, опустив голову, как рабыня, — сказала Тарна.— Большинство рабынь, — тут же оживился Хассан, — ходят очень гордо. Они гордятся тем, что находятся во власти мужчин. Они познали собственную женственность.Хотя формально они и не свободны, рабыни представляются мне самыми свободными и счастливыми женщинами. Они ближе других подошли к истинной сути женщины — полному подчинению мужской воле, послушанию и раболепию. Таким образом, обретая собственную сущность, рабыни приходят к абсолютной свободе В этом и заключен парадокс. Большинство рабынь на словах порицают институт рабства, но эта напыщенная, фальшивая риторика опровергается их же собственным поведением. Не побывавшая в рабстве девушка никогда не сможет ощутить всю глубину свободы. Протесты рабынь, как я заметил, направлены не против рабства как такового, а против конкретного хозяина. Дайте им настоящего господина, и все будет в порядке. В хорошем ошейнике женщина просто светится от счастья и радости.— Они в самом деле гордятся тем, что они рабыни? — недоверчиво спросила Тарна.— Большинство, — сказал Хассан. — Ты, скорее всего, и не видела настоящих рабынь. Нельзя судить по невольницам, которые прислуживают женщинам, или по смотрительницам сералей, которые имеют дело с дохлыми и безвольными мужчинами.— Однажды в кофейне я видела, как рабыня танцует перед мужчинами, — сказала Тарна. — Какое бесстыдство! А остальные девушки, которые прислуживали в кофейне! Позор!— Придержи язык! — перебил ее Хассан. — Придет время, сама будешь танцевать и прислуживать.Тарна побледнела.— Выглядели ли те девушки гордыми?— Да, — мрачно сказала Тарна. — Только я не понимаю, чем там было гордиться.— Они гордились, — объяснил Хассан, — своими телами, тем, что они желанны, и еще они гордились своими хозяевами, у которых достало силы и власти надеть на них ошейники и держать их в рабстве ради собственного удовольствия.— Какими же сильными должны быть такие мужчины, — прошептала Тарна. — Только я все равно не поняла, чем они гордились.— Тем, что чувствовали себя самыми совершенными и свободными из всех женщин. Иногда, — рассмеялся Хассан, — девушки так задирают нос, что приходится их пороть, чтобы напомнить, что они — всего-навсего рабыни— Я умею ходить с достоинством, — сказала Тарна. — Ведите меня через зал. — Она поднялась на ноги.— Существует разница, — улыбнулся Хассан, — между гордостью свободной женщины и гордостью рабыни. Свободная женщина идет гордо потому, что считает себя равной мужчинам. Рабыня гордится тем, что ей нет равных среди женщин.Тарна непроизвольно вздрогнула от удовольствия. Я видел, что последнее замечание задело ее за живое.— Тебе больше не надо соперничать с мужчинами, — сказал Хассан. — Теперь все по-другому.— Да! Я чувствую! — неожиданно воскликнула она. Я становлюсь другой! — Она посмотрела на нас. — Впервые за все время мне понравилось, что надо стать другой.— Это только начало, — заметил Хассан.— Ты считаешь, что нам удастся провести ее через зал? — спросил я Хассана. За дверью раздавались крики, пение и шум пирушки Взявшие крепость войска уже праздновали победу.— Конечно, пройтись как рабыня она еще не сможет, — сказал Хассан, — но если на нас не обратят особого внимания, может быть, и проскочим. — Он обернулся к пленнице. — Ну-ка покажи, как ты смотришь на мужчин, шлюха!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117