На нем был черный халат и белая каффия с черным агалом.В одно мгновение он выхватил ятаган. Сработал инстинкт воина пустыни. Он не стал разглядывать ужасный труп, вместо этого быстро оглядел комнату и скомандовал опешившим спутникам:— Достать оружие!Сопровождающие его солдаты, оцепенев, смотрели на истерзанное тело. Ибн-Саран ударил нескольких человек плоской частью клинка.— Встать спиной к спине! Собраться! Заблокировать дверь!Он заглянул в мою камеру. Я не мог даже по-настоящему пошевелиться. Руки мои были растянуты в стороны и прикованы к стене, ошейник крепился сразу за два кольца, а ноги скованы вместе и еще прикованы к полу. Тюремщики постарались, чтобы я не мог сдвинуться с места ни на дюйм.Ибн-Саран улыбнулся:— Тал.— Тал, — ответил я.Я был его пленником, а в руке он держал ятаган.— Что здесь произошло? — спросил кто-то из его людей.— Меня об этом предупреждали, — ответил Ибн-Саран.— Неужели джинн? — воскликнул кто-то.— Принюхайтесь! — крикнул Ибн-Саран. — Чувствуете? Он еще здесь!Я слышал дыхание курии рядом с собой.— Заблокируйте дверь! — повторил Ибн-Саран. Стоящие у самой двери воины испуганно переглянулись.— Не бойтесь, ребята! — сказал Ибн-Саран. — Это не джинн. Это существо из плоти и крови. Только осторожнее! Осторожнее! — Он выстроил своих людей в линию у противоположной стены. — Меня предупреждали о такой возможности. Вот она и случилась. Не бойтесь. С этим можно справиться.Воины в ужасе таращились друг на друга.— По моей команде, — быстро и неразборчиво произнес Ибн-Саран, — атакуем шеренгой, надо прочесать каждый дюйм этой комнаты. Кто первый почувствует, что попал, даст знать, тогда все кидаемся в то место и перемешиваем воздух ятаганами.— Но здесь же никого нет, — в ужасе прошептал кто-то. Ибн-Саран поднял ятаган и улыбнулся:— Он здесь.Затем с резким криком Ибн-Саран прыгнул вперед, описывая ятаганом диагональные восьмерки. При этом он старался держаться боком к линии атаки, осложняя контратаку противника. Ноги его были полусогнуты, голова чуть повернута вправо. Его люди, робко тыкая ятаганами воздух, побрели за ним.— Здесь никого нет, благородный господин, — произнес кто-то.Ибн-Саран стоял на пороге моей камеры.— Он здесь!Я смотрел на его ятаган. Зловеще изогнутая сталь поблескивала в полутьме моей камеры. Я знал такие ятаганы. Брошенный сверху шелковый платок разваливается пополам. Легкий удар клинка по руке разрезает плоть и на четверть дюйма разрубает кость.— Самое опасное начнется, когда мы войдем в камеру, — сказал Ибн-Саран. — Сразу же строиться в шеренгу спиной к ближайшей стене.— Давайте лучше запрем дверь, и он окажется в ловушке! — предложил кто-то.— Он выломает решетку и убежит, — возразил Ибн-Саран.— Как же он сумеет выломать решетку? — изумился солдат.Я понял, что эти люди не имеют представления о силе курии. Интересно, что ответит Ибн-Саран.— Мы не можем позволить, чтобы труп этого зверя нашли в камере. Его надо уничтожить.Вполне логично. На Горе мало кто знал о тайной войне между Царствующими Жрецами и Другими, куриями. Труп курии вызовет ненужное любопытство и массу лишних вопросов и домыслов. К тому же он может привлечь месть курий на всю округу.— Я войду в камеру первым, — объявил Ибн-Саран. — Вы идете следом.Куда только подевалась его лень и мягкость. При необходимости люди пустыни могут двигаться стремительно и бесшумно. Это составляет разительный контраст с их неторопливыми, размеренными манерами в обычной жизни. Я убедился в том, что Ибн-Саран был отважным человеком.С боевым кличем он перепрыгнул через порог, нанося вокруг себя разящие удары. Его люди осторожно вошли в камеру и выстроились у дальней стены. Внешнюю дверь, за которой начиналась лестница, никто не охранял.— Здесь никого нет, господин! — истерически выкрикнул кто-то. — Это безумие!— Он ушел, — сказал я Ибн-Сарану.— Нет, — улыбнулся тот. — Он здесь. Он где-то здесь! — Обернувшись к перепуганной шеренге, Ибн-Саран прошипел: — А ну, тихо! Слушайте!Я не мог расслышать даже звука человеческого дыхания. Из зарешеченного окошка на серые камни камеры падал тусклый свет. Я смотрел на людей, на стены, на сухие, покоробленные стебли корта, валяющиеся возле металлической чашки. Забравшиеся на стебли пауки продолжали пожирать винтсов.Снаружи донесся крик торговца дынями. Прошли, позвякивая колокольчиками, два кайила.— В камере никого нет, — прошептал кто-то.Неожиданно один из людей Ибн-Сарана издал дикий вопль. Я дернулся, ошейник впился мне в шею, цепи на руках зазвенели.— Спасите меня! — прохрипел стражник. — Помогите!Тело его оторвалось от земли, он засучил ногами и истошно завопил:— Спасите меня! На помощь!— Держать строй! — заревел Ибн-Саран. — Никому не высовываться!— Умоляю! — кричал несчастный.— Держать строй!Кричащий человек шлепнулся на пол.— Умоляю! — прохрипел он.Раздался короткий крик, затем мягкий, булькающий звук, словно большой пузырь воздуха вырвался на поверхность воды. Половина шеи была откушена, артериальная кровь толчками выплескивалась на пол.— Держать строй! — крикнул Ибн-Саран.Я восхитился его военным талантом. Стоило им сразу же броситься выручать товарища, курия швырнул бы его в нападавших и без труда бы ускользнул в возникшей свалке.Отважный Ибн-Саран сам занял позицию в дверях.— Ятаганы к бою! — крикнул он. — Хо!Шеренга пошла в атаку по залитой кровью соломе. Ибн-Саран стоял в дверях, описывая ятаганом смертоносные круги. Кровь текла по полу, образуя маленькие ручейки.— Ай! — дико заорал один из нападавших и метнулся назад. На лезвии его ятагана была кровь. — Джинн!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117