Глаза ее закрылись, зубки впились в нижнюю губу; она высоко вскинула руки и стиснула кулачки. Вопреки ее желаниям, тело девушки двигалось и продолжало соблазнять сидящих вокруг мужчин. Сулейман и Ибн-Саран лениво следили за проделками танцовщицы.Кстати, мне пришлось целый месяц проторчать в оазисе Девяти Колодцев, прежде чем удалось добиться аудиенции у Сулеймана.Не отрывая глаз от Алейны, Ибн-Саран поднял палец, и к нему с кувшином черного вина тут же метнулась босоногая рабыня в прозрачных шальварах и узкой накидке из красного шелка, оставляющей обнаженными живот и грудь. Она опустилась на колени и наполнила его кубок. Под прозрачной чадрой я разглядел металлический ошейник.Она даже не взглянула в мою сторону. Вместе с кувшином черного вина рабыня вернулась на свое место.Ибн-Саран поднял другой палец. К нему кинулась рыжеволосая белокожая рабыня, также одетая в чадру, шальвары и накидку. В руках она держала поднос с разными сортами сахара и ложками. Опустившись на колени, она поставила поднос на стол. Крошечной ложечкой, не превышающей в диаметре одной десятой хорта, она отмерила четыре порции белого сахара и шесть желтого, после чего разными ложечками размешала белый и желтый сахар.„По-том она прижала кубок к щеке, проверяя температуру. Поймав взгляд Ибн-Сарана, рабыня поцеловала кубок, протянула его купцу и, склонив голову, удалилась.Я даже не обернулся, чтобы посмотреть на первую девушку, налившую вина из серебряного кувшина.Интересно, кому она принадлежит, Ибн-Сарану или Сулейману. Скорее всего Сулейману, поскольку мы находились у него в гостях.Сулейман неохотно отодвинул еще два камня. Я положил их в кошелек.Танцуя, Алейна обернулась. Я улыбнулся. Под желтым шелком виднелся еще не заживший синяк. Она получила его на четвертый день после того, как к нам присоединилась высланная из оазиса Четырех Колодцев охрана. Это случилось на водопое. Алейна несла на голове огромный кувшин со взбитым молоком верра. Я видел, как все произошло, и считаю, что она сама напросилась. Алейна проходила мимо сидящего в тени красивого широкоплечего кочевника и вдруг принялась соблазнительно раскачивать бедрами. Кочевник вскочил на ноги и жесткими, как клеши, пальцами ущипнул ее за ягодицу. Визг рабыни был слышен за четверть пасанга. Она перепугала кайилов и верров, бурдюк полетел на землю; к счастью для нее, швы не разошлись. Она развернулась к обидчику, но кочевник, горой возвышаясь над невольницей, произнес:— У тебя красивая походка, рабыня.Она попятилась, споткнулась и, наконец, уперлась спиной в покосившийся ствол флахдаха.— Ты хорошенькая рабыня, — продолжал он. — Я был бы не против с тобой побаловаться. — Она отвернулась, а он положил руку на ее грудь. Алейна подалась назад, царапаясь голой спиной о ствол дерева и отчаянно мотая головой. Таким образом ей удалось вскарабкаться почти на фут по стволу покосившегося дерева, прежде чем он впился поцелуем в ее губы, прямо через чадру, на которой осталась кровавая отметина. Затем он схватил ее за волосы и несколькими узлами завязал их на дереве, после чего повернулся и ушел. Она стояла возле дерева на коленях и рыдала, отчаянно пытаясь развязать невидимые узлы. Прошло более десяти ен, прежде чем, к удивлению всего лагеря, ей удалось освободиться. Самое досадное, что ее увидела Айя, рабыня Фарука, которая учила ее различным вещам. Айе не понравилось, что Алейна прохлаждается у дерева, а бурдюк со взбитым молоком верра валяется в пыли. Прежде чем Алейне удалось окончательно развязаться, Айя успела несколько раз огреть ее своим излюбленным предметом обучения — уздечкой для кайила с узлами.— Лентяйка! — вопила она. — Все никак не наиграешься! Несчастная Алейна поставила бурдюк на голову и побежала исполнять порученную работу. Вечером, после того как Айя посчитала, что на сегодня хватит, и отпустила Алейну, рабыня прибежала ко мне жаловаться.— Ну разве он после этого не ужасная скотина? — закончила она своей рассказ.— Да, — кивнул я, — он — ужасная скотина.— Почему ты не вмешался?Я пожал плечами:— По-моему, ты и сама прекрасно справилась.— Вот как? — произнесла она и через несколько минут добавила: — Разве ты не должен защищать свою собственность?— Должен, если она представляет какую-нибудь ценность.— О! — вырвалось у Алейны, и она опустила глаза.— Сними с меня тапочки, — приказал я. Она послушно согнулась.Поздно вечером, свернувшись клубком у меня в ногах, она вдруг заговорила:— Господин?— Да?— Он ужасная скотина, ведь так?— Так.Наступила долгая пауза. Затем я услышал:— Как ты думаешь, я еще увижу его?— Кочевники бедные люди. Я полагал, ты хочешь достаться богатому.— Я не собираюсь ему доставаться! Я его ненавижу!— О! — произнес я.Спустя некоторое время она сказала:— Господин?— Да?— Как ты думаешь, господин, увижу ли я его еще раз?— Не знаю.В темноте я услышал, как звякнула намотанная на ее лодыжку цепочка. Невольница замерла, стоя на коленях. Голова ее прижалась к циновке.— Господин, — прошептала она.— Да? — отозвался я.— Может быть, я начну учиться танцевать?— Кто это «я»?— Алейна, твоя рабыня, господин, умоляет тебя научить ее танцевать.— Может быть, ее и научат.Некоторое время мы молчали.— Алейна?— Да, господин?— Считаешь ли ты в глубине души себя рабыней?— Может ли девушка ответить честно?— Конечно.— Я никогда не стану истинной рабыней, — ответила она. — Я женщина с Земли.— О, — сказал я и улыбнулся.Снаружи доносился шорох ветра, фырканье кайилов и перекличка стражников.— Почему Алейна решила учиться танцевать? — спросил я.Девушка задумалась, потом вздохнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117