- спросила она. - Пахнет он как-то
странно.
- Меня вполне устраивает, - проворчал я. - Слезай. - Я взял ее за
талию и легко снял со стула, хотя старый шрам тут же напомнил о себе.
- Посиди, я заварю чай. Расскажи о празднике.
И она стала рассказывать, а я пока выставлял на стол чашки,
нарезал последний каравай хлеба и ставил на огонь рагу из зайца. Ее
истории о Баккипе были такими родными и знакомыми: она поведала мне об
удачных или провальных выступлениях менестрелей, посплетничала о
лордах и леди, которых мне никогда не доводилось встречать, описала
угощение на приемах. Старлинг всегда отличалась остроумием, и я много
смеялся, хотя иногда ощущал уколы ревности, которую пробудил во мне
Чейд. Вероятно, мое отношение изменилось, поскольку он говорил о
людях, которых я хорошо знал и любил. Я тосковал не по Баккипу, а по
своему детству и друзьям. Впрочем, тут мне ничего не грозило:
вернуться я не мог. Лишь немногие знали, что я жив, и я сам не хотел
менять такое положение вещей.
- Иногда от твоих историй у меня сжимается сердце и мне хочется
вернуться в Баккип. Но этот мир закрыт для меня.
Старлинг нахмурилась.
- Не возьму в толк почему.
Я рассмеялся.
- Неужели ты не понимаешь, что многие будут удивлены, когда увидят
меня живым?
Она склонила голову набок и посмотрела мне в глаза.
- Сомневаюсь, что даже твои друзья сумеют тебя узнать. Большинство
помнит тебя юношей. Сломанный нос, шрам, седина сильно изменили тебя.
К тому же раньше ты одевался как сын принца; теперь ты носишь
крестьянскую одежду. Раньше ты двигался с грацией воина. Теперь,
особенно утром или в холодные дни, ты похож на старика. - Она
сокрушенно покачала головой и добавила: - Ты не следишь за своей
внешностью, да и годы обошлись с тобой жестоко. Ты вполне можешь
добавить пять или даже десять лет к своему возрасту, и никто не
усомнится в твоих словах.
Столь жесткая оценка, прозвучавшая из уст любовницы, задела меня.
- Ну, спасибо, что сказала, - сухо ответил я.
Мне пришлось снять чайник с огня, чтобы не смотреть ей в глаза.
Старлинг неправильно поняла мои слова.
- Да. А если добавить, что люди видят то, что ожидают, и никто не
предполагает, что ты жив… Думаю, ты вполне можешь рискнуть. Ты намерен
вернуться в Баккип?
- Нет. - Мой ответ прозвучал слишком категорично, но я не нашел,
что добавить.
Однако у Старлинг не возникло вопросов.
- Жаль. Ты многого лишаешься, когда живешь здесь, в одиночестве. -
И она принялась рассказывать про бал на Весеннем празднике.
Несмотря на мрачное настроение, я невольно улыбнулся, когда она
красочно описывала, как Чейд танцевал со своей шестнадцатилетней
поклонницей. Старлинг не ошиблась, я бы с удовольствием побывал на
празднике.
Пока я готовил для всех обед, мои мысли вновь вернулись к
мучительной теме: «что, если». Что, если бы я мог возвратиться в
Баккип к королеве и Старлинг? Что, если бы я вернулся к Молли и нашему
ребенку? Но всякий раз, какие бы доводы я ни придумывал, мои
построения заканчивались катастрофой. Если бы я вернулся в Баккип,
когда все думают, что меня казнили за использование Уита, мое
появление разделило бы людей на два лагеря - в то время как Кетриккен
пыталась объединить страну. Я уже не говорю о том, что многие встали
бы на мою сторону и попытались бы сместить нынешнюю правительницу -
ведь, хоть я и был незаконнорожденным, в моих жилах текла кровь
Видящих, а Кетриккен стала королевой только благодаря браку с Верити.
Другие стали бы требовать моей казни - причем таких было бы больше.
А если бы я вернулся к Молли и дочери, чтобы забрать их с собой?
Наверное, я мог так поступить, если бы думал только о себе. Они с
Барричем считают, что я умер. Женщина, которая практически была моей
женой, и человек, вырастивший меня и ставший мне близким другом,
решили жить вместе. Баррич позаботился о том, чтобы Молли получила
крышу над головой, чтобы не мерзла и не голодала, вынашивая моего
ребенка. Своими собственными руками он принял Неттл. Они вместе
прятали ее от людей Регала. Баррич заявил, что Молли его жена, а Неттл
- дочь. Он не только защищал и заботился о них, но и любил. Да, я мог
вернуться - и сделать обоих предателями в их собственных глазах. Тень
позора легла бы на их брак. Баррич оставил бы Молли и Неттл мне.
Чувство чести не позволило бы ему поступить иначе. А я до конца дней
пытался бы понять, сравнивает ли Молли, чья любовь сильнее и
благороднее…
- У тебя горит рагу, - недовольно заметила Старлинг.
Она была права. Я вздохнул, выложил на тарелки мясо, которое еще
не успело сгореть, и уселся рядом со Старлинг. Потом я постарался
выбросить из головы все варианты прошлого - истинного и воображаемого.
Сейчас не время отвлекаться. Рядом со мной Старлинг. Как обычно, я
слушал ее рассказы. Она принялась излагать длинную историю о
выскочке-менестреле, который не только осмелился исполнить одну из
баллад Старлинг, изменив несколько строк, но и присвоить себе
авторство. Она энергично жестикулировала и едва не увлекла меня своим
рассказом. Но мне на ум постоянно приходили воспоминания о других
весенних празднествах. Неужели я потерял способность получать
удовольствие от простой жизни, которую сам для себя создал? Многие
годы мне было хорошо с мальчиком и волком. Что же случилось сейчас?
Тут меня посетила другая тревожная мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35