Поэтому кофе я получил незамедлительно. Он был из автомата и пахнул серой краской, которой выкрасили холл перед кабинетом. Как раз тот случай, когда запах имеет цвет. Инспектор позволил мне сделать два глотка и от души поморщиться.
— Отвечай, а то вырублю свет, — сказал он.
— Какой свет? — Кроме неоплаченных счетов за электричество в моей голове пронеслось много всего другого.
— Который в конце тоннеля.
Такой вариант моя голова упустила, за что тут же получила выговор. Ему же не сиделось на месте. Пока я обдумывал эту замысловатую угрозу, он выбрался из-за стола, взял стул у стены, повернул его спинкой ко мне и уселся верхом. Шестиногий кентавр родился с ярко выраженной дистрофией четырех совсем задних конечностей. Инспектор сложил локти на спинке и попытался пристроить сверху голову, но гранитный подбородок не дотянулся до локтей, ибо спинка была слишком низка. После двух попыток его голова ушла снова на место, но все еще продолжала покачиваться. Эти нелепые эволюции, во-первых, напомнили мне какую-то птицу из «Национальной географии», во-вторых, надоумили перейти в наступление:
— Какое вам дело до квартирных краж? Добились от губернатора очередного расширения своих полномочий?
— Плевал я на кражи. Профилактика преступлений это называется. А где ты, там и труп, — он покряхтел, — потом появляется.
Я окинул взглядом кабинет. После ремонта он походил на перелицованный полицейский мундир.
— Смотри-смотри, — покивал он, — здесь найдут последний в твоей жизни труп. Твой.
— Так давайте уточним, где я был, и пойдем искать тело. Что так-то сидеть. Время-то идет.
— Неужели забыл? Ну и память у тебя!
Виттенгер подошел к компьютеру и развернул экран так, чтобы мне стало видно. Об этом я мечтал все то время, что находился в кабинете. Поскольку портрет губернатора под стеклом еще не был водружен на стену позади инспекторского кресла, я не мог разглядеть, что показывает экран.
Экран показывал меня и обшарпанную дверь с номером 98. Такой же номер был на двери в квартиру, где вместо Лии Вельяминовой оказался мужик с зубной щеткой и дама с полотенцем.
Инспектор сменил кадр. На нем я разговаривал с тем мужиком. По одному кадру трудно разобрать, что я в тот момент говорил.
— Это и есть ваш Моцарт? — спросил я.
— Так дело не пойдет, — сказал он.
— Я ошибся дверью. Вы же записали разговор.
— Ты ошибся со временем, а не с дверью. Господин Моцарт уходит на работу в семь утра, но сегодня он перенес дневную смену на ночную, потому что его супруга вернулась из командировки вчера вечером, хотя обещала вернуться сегодня днем.
— Да, — согласился я, — это повод, чтобы поменять смену.
— Они собирались вместе посмотреть новую квартиру.
— Давно пора.
— Значит, ты был у них? — Виттенгер поймал меня на неосторожном слове.
— Инспектор, предлагаю открыть карты. Вы, как гостеприимный хозяин, сделаете это первым. Насколько я понял, Моцарт пожаловался в полицию на то, что в его квартиру кто-то вломился. Он нашел подслушивающую аппаратуру, что с одной стороны делает ему честь, с другой — начисто опровергает наше участие. Мы не дилетанты. Нашу аппаратуру так быстро не находят, — и я снова оглядел кабинет.
Инспектор на это не отреагировал. У него, как и у меня, железная выдержка.
— Продолжай, — сказал он. — У тебя хорошо получается.
— Прокрутите запись. После Моцарта я отправился в квартиру в конце коридора. Пробыл там минут сорок. Что я там делал, вас не касается. Но мне нужна была именно та квартира, а не эта.
— Та, эта… Там вы оборудовали наблюдательный пункт, это очевидно.
Однако запись он не промотал.
— Вот, — сказал я. — Вот вам пример дилетантизма. Вы установили камеру только перед дверью. Куда я пошел, вы не знаете. А то, что мне знакомо имя Моцарт, так пусть это вас не смущает. На Фаоне его знает последний вапролок. Могу и вас просветить…
— Не трещи. Не ты один тут такой умный. Я проверял, как работает ОДЛ. К кому ты ходил?
— Частное расследование, инспектор. Подробности — у Шефа. Поговорите с ним. Если он в настроении, то считайте, что сегодня ваш день…
— Подожди за дверью.
Уйти совсем мне не дали. На выходе из холла стояла пышногрудая полисменша и почесывала под мышкой. Обнаружив свободный стул и уже собираясь на него сесть, я услышал дежурное «Окрашено!». Сел, потому что они здесь так шутят. Спустя десять минут в дверях нарисовался Виттенгер. Он приказал проваливать. Полисменша перестала чесаться и проводила меня до выхода. Часы показывали три с четвертью. Я полетел в Отдел.
Первым делом Шеф прочистил мне мозги за то, что я отправился к Виттенгеру, не посоветовавшись с ним.
— Вы были на совещании, а у меня не было времени.
В ожидании поддержки я посмотрел на Яну. Она кивнула.
— На обед у тебя времени хватило.
— Нет, — заступилась Яна, — он не доел десерт. Остатки в холодильнике, — сказала она мне.
— Что Виттенгер? — спросил я.
— Слушает Моцарта, — ответил Шеф.
— В смысле?
— В прямом.
Я все равно не понял. Но стою, молчу. Наконец, он отдает распоряжение:
— Ты (то есть я) заканчивай с отчетом для Рушенбаума. Ты, Яна, разузнай все о Моцарте. Будет время, помоги Ларсону с голосовым архивом. До утра от ОИБ известий все равно не будет.
— У нас еще есть портрет Человека с Гвоздем, — напомнила Яна.
У Шефа окончательно испортилось настроение. Он вспомнил, что нам мало найти владельца номера. Нам предстоит еще найти ЧГ.
— Прогони по базе, — сказал он без тени энтузиазма.
— Меняю на отчет, — шепнул я ей.
Обмен не состоялся. Вечером, часов в девять, я заглянул к Яне в кабинет. Из-за тесноты зайти туда невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141