— «Та сторона», — возразил Гроссман, — есть у Луны и у вашей Сапфо. Не факт, что Ло повернута к Эрме всегда одной стороной.
От законов мы перешли к космографии.
— Все-таки, она вертится, — констатировал я, просмотрев локус, посвященный околоэрмскому пространству.
— Что вертится, сомнений не было и нет. Вопрос, с какой скоростью она это делает. Из приведенных цифр следует, что период обращения Ло вокруг своей оси составляет ноль целых девяносто три сотых от периода обращения вокруг Эрмы. Иными словами, меньше чем за семь оборотов вокруг Эрмы Ло поворачивается к эрмцам другой стороной. Поэтому закон о роботах действует на всей территории спутника.
— Но не все время. Роботы могут от него убегать, постоянно оставаясь с внешней стороны орбиты. Как вы думаете, роботам легко бегать без воздуха и при перепаде температуры в триста градусов?
— Без защитной оболочки, невозможно. Как и людям, роботам необходим скафандр. Что-то не припомню, чтобы кто-нибудь когда-нибудь делал скафандры для роботов. Те роботы, что используются на Луне, с самого начала спроектированы для работы в лунных условиях.
— Но их могут перевозить в защищенных транспортерах.
— Только ради того, чтобы избежать конфликта с законом?
— Подождите…
Я не умел думать так быстро, как Гроссман. Другич писал, что «Комстарт» закупает роботов в течение последних восьми месяцев. Разумеется, он имел в виду стандартные, земные месяцы. Семь оборотов вокруг Эрмы составляют приблизительно десять стандартных месяцев. Следовательно, если первую партию роботов разместили ближе к границе «той стороны», то эти роботы, даже при условии, что их никуда не перемещали, до сих пор могут оставаться там на вполне законных основаниях.
— Ну, что? — торопил меня Гроссман.
— Кажется, я знаю, где искать наших роботов.
— И где же?
— Это вы мне сейчас скажете. Посчитайте, какая из крупных баз или станций в мае прошлого года, во-первых, находилась ближе остальных к границе «той стороны» и, во-вторых, до сих пор находится на «той стороне».
— Вы сказали «май», потому что сорок роботов «Роботроникса» были проданы в мае?
— Да. И, кроме того, у меня есть информация, что до того момента «Комстарт» роботов не покупал. А всего они закупили несколько тысяч. Если им нет никакого применения, то, значит, на Ло у «Комстарта» что-то вроде перевалочного пункта, и искать его следует там, где я указал.
Гроссман посмотрел на часы.
— Займусь этим на корабле.
— Успеете до посадки на Ло.
— Конечно, успею.
Забрав багаж из камеры хранения, мы направились к стыковочному узлу 11-Б, где нас уже поджидал корабль с милым названием «Пробка». По дороге нам повстречался давешний техник, он спросил, когда я приведу робота.
— Уже веду, — сказал я.
Техник с сомнением посмотрел на Гроссмана и куда-то скрылся.
— Все нормально, — успокоил я изумленного кибернетика, — это был пароль.
— Ну-ну, — покивал он и велел поторопиться.

27
Внутри тесного салона находились четыре антиперегрузочных ложемента, они предназначались пассажирам. Через люк в передней части салона я рассмотрел кабину пилота с двумя лежачими местами той же конструкции, что и пассажирские. Обшивка стен и кресел была истерта и черт знает чем заляпана. Дверь в туалетную кабину запиралась на четный раз; сумевший запереть ее на нечетный рисковал остаться внутри навсегда. Искусственной гравитации, понятное дело, на «Пробке» не было.
— Пойдем с ускорением, — сказал пилот, — будет вам настоящая. Общая теория относительности, — он поднял палец, — великая вещь. Сколько «же» заказываем?
— Лично мне хватит трех, — ответил я, — а вам, доктор? Как всегда, полтора?
— Ускорение должно быть одно на всех, — возразил пилот, — у ОТО есть свои ограничения.
— А я вот знал одного пилота-испытателя, который мог отличить гравитационную массу от инертной.
— Не может быть, — уверенно помотал головой пилот, — они эквивалентны. Это известно любому школьнику.
— Почему же? — подыграл мне Гроссман. — А приливные силы? Некоторые люди обладают особой чувствительностью к тензору Вейля. Эйнштейн, как вам должно быть известно, ограничился рассмотрением тензора Римана.
— Ну, не знаю… — пилот задумался, вспоминая школьную программу. — Ну, так сколько заказываем? Три или полтора?
— Разгоняйтесь. Мы скажем, когда хватит.
Пилот, однако, не торопился сесть за штурвал. Он даже еще не задраил входной люк.
— Кого ждем? — нахмурился Гроссман.
— Да, — деланно воскликнул пилот, — забыл сказать, у вас будет попутчик. А вот и он!
В салон протискивался тот краснолицый хмырь, что буравил меня глазами в секции грузовых перевозок. Входной люк гулко захлопнулся. Говорить, что мы передумали, было поздно.
«Пробка» отчалила и, подрезав какой-то лайнер, рванула по направлению к Эрме.
— Поздравляю, — борясь с перегрузкой, прохрипел я Гроссману, — мы на полицейском катере.
Он не изменился в лице — во время перегрузок лицо всегда удивленное.
— Чем вы их привлекаете?!
— Издержки профессии.
— Вы честно не сбежали?
— Чтоб мне век с ними кататься.
— Тогда что… ох, потом…
«Потом обсудим», — хотел он сказать. Мозг прилип к затылку, в таком состоянии он напоминает заархивированную программу, — она не перестает быть программой, но годна только для хранения или пересылки. В данном случае происходила именно пересылка.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем пилот сбавил обороты. Сквозь розовый туман я различил контуры ложемента, в котором растянулся Огнетушитель. Итак, чем я его привлек? И не связано ли его появление с отказом техника принять сотню в обмен на сведения о комстартовских контейнерах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141