Общий срок грозившего мне заключения превышал возраст галактики. В глазах следователя мелькнуло сочувствие.
— Подпишите признание в умышленном нанесении увечий, — посоветовал он, — и я позабочусь о том, чтобы вас оставили на Лагуне. На Фаоне вам придется худо.
Я заявил, что мечтаю отбывать срок на родине. После этого заявления меня отправили на освидетельствование к психиатру. Диагноз не сообщу — это моя тайна.
Понимая, что оказался в одной компании с рецидивистом, Гроссман отказался давать показания. У него было на это право, потому что лагунское законодательство имеет одну особенность, а именно: по здешним законам свидетель имеет право хранить молчание, если дело затрагивает его профессиональную деятельность. Подобно тому, как на Фаоне нельзя допрашивать врача, священника или адвоката, на Лагуне нельзя допрашивать кибернетика, если в деле фигурирует робот, выпущенный его компанией. Я уничтожил робота, произведенного «Роботрониксом», следовательно, jus ad silentium в полном распоряжении Гроссмана.
Несмотря на это Гроссману не запретили меня навещать.
— Вы знакомы с Изидой Борисовой? — спросил он меня как-то раз.
— Эээ… — ответил я.
— То есть?
— Понимаете, когда мы заподозрили, что убийства были совершены роботами, мы стали думать, кому бы продать наши подозрения. Муж Борисовой был первым в списке кандидатов, но к тому времени он уже умер. Часть его денег унаследовала Изида, но было неясно, согласится ли она заплатить за то, чтобы репутация «Роботроникса» осталась незапятнанной, ведь она унаследовала очень мало акций. Я познакомился с ней, чтобы прощупать почву. В тоже время знакомый вам Другич прощупывал президента Чандлера. В конце концов, мы выбрали того, кто богаче. Это был справедливый выбор, разве не так?
Гроссман распустил морщины на лбу.
— Как далеко вы зашли, прощупывая…
— Не дальше верхней одежды. Не дальше банковского счета, я хочу сказать. Почему вы спросили о Борисовой?
— Вчера она посетила «Деметру». С ней был мужчина по имени Брайт и девушка, ее имени я не знаю. Они пробыли на острове не больше часа. После того как им рассказали о ваших подвигах, они улетели.
— Зачем они прилетали? — Я постарался первым задать этот вопрос.
— Я хотел у вас об этом спросить.
— Понятия не имею. Мужчина, который был с ней, ее любовник Оливер Брайт, актер, известный — мне, во всяком случае.
— Я не смотрю кино.
— Почему?
— Искусство для неграмотных. Впрочем, бог с ним, с кино. Я разговаривал со Шлиманом. Кто-то залез в их клиентскую базу данных. Это случилось за день до приезда той троицы в «Дориду».
— Сомнительно, чтобы Изида или Брайт сумели взломать базу данных.
— Они могли кого-нибудь нанять. Да еще та девица… кто она, вы не знаете?
— Даже не догадываюсь.
— Надо бы их проверить.
— Проверим. Сам этим займусь, как только выберусь из этой конуры. В «Дориде» не заподозрили, что робот, которого я подстрелил, действовал, мягко говоря, вопреки плану спасения оранжереи?
— Нет, и хуже того: они склоняются к мысли, что это вы подстроили короткое замыкание.
— У меня алиби, я был в это время в диспетчерской, рядом находились три человека и обезьяна. У Лиззи на меня зуб, но не станет же она лжесвидетельствовать.
Гроссман замахал руками.
— Бросьте, ваше алиби никого не интересует. Вы не поняли главного: электрики «Дориды» точно установили, что замыкание было подстроено. Догадываетесь, кем?
— Чтоб тем двум техникам снова свалиться, если не роботом!
— Вот именно! Дьявольщина… — Гроссман подпрыгнул на стуле и рванул к двери. Прислушался. — Не дай бог, нас подслушивают. Как вы думаете, здесь есть жучки?
— На первый взгляд, нет. Сами знаете, сканер у меня изъяли.
— Иначе и быть не могло. У вас не то, что сканер, даже карты отобрали…
Замечу, что сказано это было как бы между прочим. Конечно, я поступал глупо, таская с собой пять роковых карт, но как о них пронюхал Гроссман? Подкупил полицейских?
— Люблю на досуге раскладывать пасьянс. Вы не могли бы похлопотать, чтобы мне их вернули?
— Пасьянс из пяти карт? Любопытно. Вы не покажете…
Гроссман вытащил из кармана Мудреца, Колесо Фортуны, Башню, Повешенного и Динарии. Не из моей колоды, но с точно такими же картинками.
Я отодвинул его руку.
— Нет настроения. Раз их изъяли, значит, в тюрьме они запрещены. Уберите, не то поймают.
— Как хотите. — Он убрал все карты, кроме Башни, повертел в руках, посматривая то на карту, то на меня. — Я слышал, эта карта является серьезным предупреждением.
— Мне она тоже никогда не нравилась.
— Остальные не лучше, — проговорил он, сунул Башню в карман и вышел из камеры.
Современная техника еще не научилась подслушивать мысли. После получения запроса на экстрадицию об освобождении под залог не могло быть и речи. От средств информации и связи меня отсекли, но голова, слава богу, оставалась при мне. Я закрыл глаза, разогнал маячившие на той стороне век карты таро и на их место вызвал известных мне персонажей.
Изида и Брайт ищут роботов, это очевидно. С ними была девушка. Черт побери, неужели Гретта! Они все время крутилась возле Брайта. Каким образом она затесалась в их компанию? Или это была не она…
Кто там следующий? Вацлав Кремп, он же Человек с Гвоздем, он же Владислав Кампински, сотрудник компании «Роботроникс-Фаон», но не сотрудник конструкторского бюро, знакомец покойного Борисова, альпинист, погубленный Альпами. По словам Лии Вельяминовой, еще тогда, когда был жив, уже имел потрепанный вид. Это согласуется с тем, что сказала Изида: Кремп от кого-то скрывался. Ясное дело, что не от роботов. Наоборот, он хотел вызвать их удар на себя, в противном случае, зачем таскать с собой монетки и гвоздь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141