- А если ты нарушишь что-то в прошлом? - Поэтому у нас такие строгости... Я не все знаю, но нас учили, что если ты вмешаешься в ход времени, то просто исчезаешь... как будто тебя не было. Иначе бы пропали .все мы.
Тарантул все-таки вырвал соломинку из пальцев профессора и утащил ее к себе в норку мучить и убивать. Кора молчала.
- В конце концов, - сказал после паузы профессор, - эти крестоносцы добровольно отправились в поход. Никто их не тащил.
- Еще как тащили! Вы бы посмотрели, как их обрабатывали на митингах и собраниях, какие там были агитаторы и пропагандисты в каждом соборе, в каждом монастыре, на каждой площади. Люди думали, что идут к светлому будущему... Так что, если вы хотите сказать, что крестоносцы знали, на что идут, а вы, соратники Сталина или Гитлера, ничего не знали, я вам не поверю. Вы же уничтожали друг друга.
- От страха, - сказал профессор. - Нельзя судить человека перед лицом смерти. И вообще это пустой спор. Не может принц понять нищего, пока не побудет в его шкуре.
Кора пожала плечами. Ей было трудно согласиться с нищим.
- Полторы сотни лет назад вы догадались, что этим путем можно сбежать в параллельный мир? - Да, - сказал профессор.
- Но как же вы могли? Ведь даже в мое время там, в Симеизе, работает целый научный институт, который старается понять, как это происходит.
- Если ты специалист и тебя посетило вдохновение, то в науке может произойти прорыв. - Яблоко упало на Ньютона.
- Да, не хватало лишь последней точки. Теоретически существование перехода между параллельными мирами можно было высчитать даже на уровне теоретической физики середины двадцатого века. Ньютон не имел аппарата Эйнштейн уже мог бы дойти до этой мысли. - И вы дошли?
- Не только дошли, но и сделали выводы... Внизу, у ограды лагеря, их перехватил незнакомый, из новеньких, офицер, который начал кричать на профессора и грозил расстрелом - видно, сам не знал толком ни своих функций, ни степени свободы пришельцев - черт их знает - может, лучше их держать в подвале или, наоборот, не обращать на них внимания? Последний вариант не удовлетворил бы никакого военного и был отметен с порога, а нарушителей, несмотря на ворчание профессора и требования вызвать самого полковника Рай-Райи, загнали в тюрьму.
Под одноэтажным бараком, где содержались пришельцы с Земли, располагалось бомбоубежище, которое полностью повторяло наземную постройку. Вместо) столовой там обнаружилась камера о железной дверью, каменным полом и низкими нарами. Единственная тусклая лампочка под потолком осветила еще одного обитателя подземелья - им оказался Покревский. На скуле ротмистра темнел кровоподтек, рукав халата был оторван и держался на нескольких нитках, волосы встрепаны и взор дик.
- Что с вами случилось? - кинулась к ротмистру Кора. - Вас били?
- Меня били, - согласился ротмистр. - И я лишен возможности снова покончить с собой.
- Но кто позволил себе такое отношение к вам? - возмутился профессор. - Мы являемся подданными другой планеты, и они не имеют права...
- Они взяли это право в собственные руки, - горько воскликнул Покревский и, упав на нары, закрыл голову руками.
- И все же вы должны рассказать нам, что произошло. И я обещаю вам, что не оставлю этот инцидент безнаказанным, - настаивал профессор.
- Тем более, - добавила Кора, - что за нами стоит Земля и вся Галактическая Федерация, в том числе комиссар Милодар. А с ним шутки плохи.
- Какая еще федерация, - воскликнул ротмистр, - за мной не стоит ничего. Я видел, как последний пароход взял курс на Стамбул! Врангель бросил нас...
- Рассказывайте, - сказал Эдуард Оскарович тоном, которому нельзя было не подчиниться.
- Утром я увидел... - Глухой голос ротмистра с трудом пробивался в щель между тюфяком и губами. - Всю ночь ее не было... а утром она вышла из его апартаментов!
- Попрошу вас, - произнес профессор, - если можно, употребляйте имена действующих лиц. Порой вам известно нечто, скрытое от нас. Но вы не идете нам навстречу.
- Господи! - взвился ротмистр и уселся на нарах. - Неужели непонятно? Принцесса Парра вышла утром из комнаты полковника Рай-Райи. Как ни в чем не бывало!
- А может, ничего и не бывало? - осторожно спросил Эдуард Оскарович.
- Бывало! Вы бы видели, какая улыбка играла на ее блудливых губах! А вы? - спросила Кора. - А я кинулся к ней, чтобы убить! - И не убили? У меня не поднялась рука.
- А она? - спросила Кора, которой эта сцена привиделась в несколько комических красках, но следовало сдерживаться, чтобы не обидеть влюбленного Покревского. - Она хохотала! Как шамаханская царица. Вы читали? - Я проходила. В детстве, - гордо ответила Кора. - Это написал один поэт в Азербайджане.
Профессор взглянул на Кору, чуть склонив голову, и если бы девушка увидела в тот момент его взгляд, она удивилась бы печали, присутствовавшей в нем. Профессор думал о своих отдаленных потомках. Очевидно, на пути цивилизации в будущее кое-чем приходится жертвовать.
- Это написал Пушкин! - воскликнул ротмистр, на секунду даже забыв о собственном горе. - Не может быть, чтобы вы считали его азербайджанским поэтом!
- Извините, - сказала Кора, не желая вступать в исторический спор. Что случилось дальше?
- Простите, но если вы считаете Пушкина азербайджанским поэтом, я не могу продолжить.
- Я никогда этого не говорила! - возмущенно ответила Кора. Азербайджанским поэтом был Низами, который родился в Гяндже в 1141 году, где и скончался на руках своей половецкой жены, выкупленной им из неволи в 1189 году. Сказка о шамаханской царице, обитавшей якобы в соседней с Гянджей Шемахе, была открыта среди рукописей Мадридской библиотеки лет десять назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156