Мы даже ведем себя по-разному, если присмотреться.
Брат и сестра обменялись взглядами и разошлись: Гайфье отправился вместе с Нотбургой любоваться обезьянками, а Эскива, приняв руку Ренье, забралась на вторую из жилых «коробок», чтобы побеседовать с владельцами цирка в относительной тишине и покое.
– Нужно позвать Софира, – сказала Ингалора сразу, как только ей объяснили, о чем пойдет речь.
– Здесь и без Софира тесно, – возразил ее муж.
– Ничего, Софир узкий, – заявила Ингалора. – Девочку я могу посадить к себе на колени.
– Речь идет о… – Ренье понизил голос. – О ее величестве.
– Значит, ее величество можно посадить на колени, – невозмутимо повторила Ингалора. – Королевский титул не делает ее взрослой и не отменяет того обстоятельства, что она маленькая девочка и ее можно посадить на колени…
Эскива сказала:
– В таком случае я сяду на колени к господину Ренье. Он – мой придворный, пусть послужит мне в качестве кресла.
Ингалора качнула головой:
– Моя дорогая, я гожусь тебе в подруги, если не сказать – в матери, так что по мне можешь хоть ползать, никто не подумает дурного. Но мужчина совсем другое дело. Не стоит подавать им ложных надежд. Любое прикосновение женщины они толкуют в свою пользу, и объяснить им, что они ошибаются, потом уже невозможно. Взять хотя бы моего мужа. Когда мы встретились, у него не было ноги.
– У меня и сейчас нет ноги, – сообщил бывший солдат между прочим, но Ингалора только отмахнулась от него.
– Я предложила ему хорошую деревяшку для протеза. Ну, кое-какие цирковые ухватки для тренировок, чтобы нога лучше действовала. А заодно угостила вином.
– А заодно затащила меня в свою постель, – добавил солдат. – И я истолковал это обстоятельство в свою пользу.
– Вот видишь! – вскричала Ингалора. – Я тебе говорю: им нужен только повод.
– Не важно. – И Эскива решительно прижалась теснее к Ренье. – Он свой, мне с ним хорошо.
– Смотри, это закончится замужеством, – предупредила Ингалора и отправилась звать Софира.
Ренье застыл в неподвижности. Он даже старался дышать потише. Близость Эскивы почти парализовала его. Ему часто доводилось сидеть с женщинами вот так, тесно прижавшись. Некоторые его волновали, почти все вызывали у него желание. Но то, что он испытывал сейчас, не было похоже ни на что. Это была всеохватывающая нежность, такая сильная, что причиняла боль. И из глубины этой сердечной боли рождалось желание такой силы, что Ренье боялся даже заглядывать в себя.
Явился Софир, на ходу поправляя перстни. Глаза его блестели от удовольствия, красивое лицо, чуть мятое – от возраста и частого употребления грима, – улыбалось.
– Садись, – бросила Ингалора и уселась сама.
Они устроились на тесной лавке перед столом, за которым семья обычно обедала. За перегородками, очевидно, находились кровати. Большую часть времени владельцы цирка проводили вне своей жилой каморки.
– Надо бы поесть, – сказала Ингалора. – Полагаю, все проголодались.
Ее муж поднял руку и потянул за веревку, свисавшую с потолка. В действие пришел несложный механизм, и из-за одной из перегородок выплыл небольшой ящичек. Он завис точно над серединой стола. Ингалора откинула засов, и на стол высыпались куски хлеба, сыра, несколько скрюченных колбас и десятка два застучавших по столешнице яблок. Второй шнур явил собравшимся кувшин с вином.
– Ешьте руками и пейте из кувшина по очереди, – пригласила Ингалора. – А заодно и поговорим. Вы явились в наш цирк для того, чтобы лично предложить нам контракт в столице, ваше величество?
Королеву вопрос застал врасплох. Она откусила сразу половинку от своего яблока, похрустела немного и сказала:
– Да.
– Превосходно. Обсудим условия…
– Условия будут самые выгодные, – сказала королева. – Я хочу, чтобы вы выступили на празднике в честь носителей Знака Королевской Руки. Это народный праздник. Может быть, менее престижный, чем день возобновления союза эльфийской крови, но все же очень популярный. Много состоятельных людей приезжает в столицу…
– Отлично. – Ингалора бросила на мужа победоносный взгляд, чего он, приложив некоторое старание, не заметил. – Какова сумма контракта?
– Это вы обсудите с моим отцом. – Эскива чуть покраснела. – В любом случае я уверена, что Талиессин предоставит вам наилучшие условия.
– Когда мне отправляться в столицу для переговоров? – продолжала Ингалора.
Ее деловая хватка вдруг утомила Эскиву. Девочка сказала:
– Да когда вам будет удобно. Отец примет вас, как только сможет. Скажите ему, что таково мое желание.
– Все дочери одинаковы, – брякнул отставной солдат. – Вьют из отцов веревки, потому что таково их желание.
Софир хрустнул пальцами.
– Итак, главное мы обсудили, – протянул он. – Поэтому предлагаю перейти к трапезе и больше не отвлекаться. Ингалора, я и не знал, что у тебя сохранились эти колбаски.
– Ты свои уже съел?
– Увы! У меня их украл тот мальчишка… помнишь? Исключительно мерзкий был мальчик. Сбежал и похитил колбаски.
– Нечего привечать всяких отщепенцев, – безжалостно отрезала Ингалора. – Я сразу тебе сказала: от этого парня толку не будет.
– Но он был слишком хорошенький, – вздохнул Софир.
Ренье решил взять разговор в свои руки.
– Вы помните ту пьесу, которую разыгрывали четырнадцать лет назад, когда еще служили в труппе Лебоверы?
Ингалора пожала плечами, а Софир уставился на Ренье широко раскрытыми глазами и демонстративно зевнул.
– Голубчик… Как вас зовут? Ренье? Голубчик Ренье! За четырнадцать лет произошло такое количество событий, что мне и припомнить-то невозможно…
– Стоп, – сказал Ренье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173