Гайфье был зачат по любви, но вы – лишь по необходимости. Гайфье – не брат вам. У вас не только разные матери – вы принадлежите к разным расам. И судьба у вас будет разной, помяните мое слово.
В первое мгновение Эскива не ощущала ничего, кроме острой, всепоглощающей боли. Ее брат – ей вовсе не брат; ее отец не любил мать, когда брал ее в жены…
И еще эта жгучая злоба няньки, которую прежде от нее таили. Но теперь Горэм больше не считала нужным церемониться. Высказала ей в лицо все как есть. Эдак скоро и другие перестанут делать вид, будто почитают в Эскиве свою владычицу…
Ну уж нет!
И, тряхнув светлыми волосами, маленькая королева громко произнесла:
– Госпожа Горэм, за вашу наглость вы уволены.
Горэм помедлила еще мгновение, усмехнулась и вышла за дверь.

* * *
Распоряжения ее величества утверждались регентом, равно как и приказы регента должны были иметь подпись королевы. Такой порядок был заведен с тех самых пор, как Эскиве исполнилось пять лет, и девочка аккуратно являлась в кабинет и ставила свое имя на документах.
Обычно с нею находился при этом специальный секретарь. Звали его Тмесис; это был чопорный человечек, весь в подвижных морщинках, с крохотным острым горбиком между лопатками. От него всегда чуть попахивало кисленьким. Тмесис держался с Эскивой так, словно и она была таким же секретарем с жеваным личиком и тусклыми глазами.
Как ни странно, он был единственным из придворных, с кем Эскива чувствовала себя хорошо. Он общался с нею как с равной. Не пялился на ее темную кожу и странный разрез глаз, не низкопоклонничал, не боялся. Просто выкладывал листок за листком и тихим, ровным голосом называл тему очередного распоряжения. Эскива, сильно склоняя голову набок и старательно нажимая на перо, ставила подпись. Секретарь неизменно благодарил, посыпал чернила песком и откладывал утвержденный приказ в сторону.
Когда в кабинете вместо Тмесиса Эскиву встретил Талиессин, девочка немного растерялась. Она замешкалась в дверях и чуть покраснела, а затем сделала книксен и подошла к отцу.
Талиессин улыбнулся.
– Здравствуй, Эскива. Нечасто мы с тобой видимся вот так, наедине.
Она не отвечала и продолжала стоять.
– В чем дело? – нахмурился Талиессин.
– Вы заняли мое место, отец, – объяснила маленькая королева.
Без единого слова протеста он пересел на стульчик секретаря с высоко поднятым сиденьем. Некогда Талиессин принял решение отказаться от короны и стать регентом при новорожденной эльфийской королеве. Теперь королева подросла и требует к себе почтения. Что ж, она в своем праве, не так ли?
Его поразило, как ловко и быстро Эскива разобралась с документами. «Надо будет повысить Тмесису жалованье, – подумал Талиессин. – Оказывается, он просто бесценный человек!»
Закончив с делами, Эскива выложила перед Талиессином еще один листок.
– Что это? – удивился Талиессин.
– Мое личное распоряжение, – пояснила Эскива. – Полагаю, оно должно иметь две подписи, как и все прочие.
Талиессин пробежал глазами листок, исписанный крупным детским почерком. Поднял глаза на дочь.
– Ты решила выгнать Горэм? – переспросил он. – Но почему?
– Она вела себя недопустимо нагло, – ответила Эскива таким тоном, что отец понял: нет смысла расспрашивать, сейчас королева все равно не сообщит ему больше того, что уже сказала.
– Нельзя же уволить человека без всякого содержания, – продолжал настаивать Талиессин. Эскива изрядно озадачила его, и он все же пытался выведать хоть что-то.
– Госпожа Горэм – из того сорта людей, что остаются недовольными в любом случае, – спокойно отозвалась Эскива. – У меня хватило времени изучить ее характер. Даже если бы мы назначили ей богатейшее содержание, она бы говорила, будто мы пытаемся ее купить. Пусть уж лучше у нее будет настоящий повод для недовольства! К тому же, – самым равнодушным тоном добавила Эскива, – полагаю, она достаточно наворовала за минувшие годы.
– В какой-то миг дети всегда оказываются незнакомцами для родителей, – задумчиво проговорил Талиессин. – Когда-то я удивил и огорчил мою мать. И вот настал мой черед огорчаться…
– Как вам угодно, отец, – сказала Эскива, – но я буду настаивать на моем решении.
– Хорошо. – Талиессин взял листок и поставил свою подпись. Поднял глаза. – Вы довольны, ваше величество?
Дочь улыбалась.
– Да, – уронила она. Аккуратно сложила бумаги стопкой, придавила сверху медным пресс-папье в виде лягушки с глазами-изумрудами. Встала. – Позвольте теперь уйти.
Талиессин провел рукой по лицу, ощущая под ладонью старые шрамы. Они так до конца и не зажили и время от времени принимались болеть. Когда он отнял ладонь от глаз, то увидел, что Эскива уже удалилась. Дверь осталась открытой.

* * *
– Это вам, мой господин.
– Мне?
Гайфье остановился, ощутив в ладони маленький, сложенный вчетверо листок. Перед ним очень мило смущалась девушка лет семнадцати – одна из придворных дам Эскивы. Гайфье с удивлением понял, что она ведет себя так, словно он ей нравится. Сам он считал себя чересчур толстым, чтобы нравиться женщинам, и потому счел опущенные ресницы и очаровательную улыбку следствием привычки: эта девица, небось, имеет обыкновение строить глазки мужчинам, независимо от степени их привлекательности.
Девушка поклонилась и убежала. Гайфье осторожно развернул записку. В первое мгновение он даже не понял, от кого она, настолько был уверен в том, что ее написала та самая девушка. Но подпись не оставляла сомнений. Да и буквы, выведенные нетвердой рукой человека, не привыкшего писать, говорили сами за себя.
«Мой дорогой мальчик, встретимся в таверне “Кошка и лев” за четвертой стеной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173