нет, чтобы вовремя прогнуться… Прямая, как стержень, спина – не самое необходимо достоинство в лабиринте сводчатых пещер. Вот если бы от меня зависели чьи-то жизни, я бы прогнулся. Наверное. Может быть.
– Изменилось? Да уж, видно, в какую сторону… – Он посопел, потом хлопнул ладонями по столу: – Ладно, поеду! Поиздержусь, конечно, знатно, но поеду.
– А что делать нам?
– А что вы?
Взгляд снова ясный и безмятежный. Конечно, а что «мы»? Разве имеем какое-то значение? Вот за такие переходы ненавижу Гоира всем сердцем: только что казался порядочным и умным человеком, а сейчас снова стал прежней беспринципной сволочью. И ведь не перевоспитаешь: время ушло. Впрочем, меня тоже поздно ломать. Снаружи. Вот изнутри – сколько угодно, но только когда сам этим займусь.
– Нам нужно каким-то образом себя вести.
– Ах, да… Плюньте на этих. Пусть ходят, пусть роются.
– А если все растащат?
– Не имеют права. Пока что не имеют.
Это я и сам знаю. Но еще лучше знаю, что иногда возникают обстоятельства, в которых большими правами обладает тот, у кого дубина тяжелее.

Нить четвертая.

Шаги во дворе.
Ветер? Судьба? Входите:
Двери открыты.

Как и на прошлой ювеке, Салим велел нам расходиться пораньше. Наверное, чтобы беспрепятственно копаться в бумагах. Мы не протестовали и покинули управу. После трехдневья отдохновения тоймены были не расположены кутить, да и некоторая неуверенность Гоира, не сумевшая укрыться от наших взглядов, вселила в сердца беспокойство. Пока еще тихое и смутное, но не позволяющее полностью отдаваться делу. Какому бы то ни было. Это я в полной мере прочувствовал на себе, когда, вооружившись граблями и метлой, принялся отчищать двор перед домом от следов поздней осени.
Считается, что телесный труд помогает привести душу в равновесие. Враки. Ничуть не помогает. Размеренные движения, не требующие постоянного и напряженного надзора, только освобождают разум, и он начинает наполняться всевозможными мыслями по поводу и без повода. Вот и в моей голове роилось много всего.
Необъяснимые действия пришлецов-захватчиков – это раз. Зачем, с какой целью прилагать старания, которые только и помогли, что получить в распоряжение ворох бумаг, не отличающихся ясностью изложения мыслей? Ну да, описания средоточений – туманны и расплывчаты, но и сам Гоир, когда создавалась управа, слабо представлял, в чем они состоят. А уж мы… честно говоря, такую ерунду иногда писали, что и самим, с высоты обретенного опыта, становится стыдно вспоминать. Зато теперь наловчились, набили руку, можно сказать, щелкаем, как орешки, и на тебе: приходит чужой дяденька и все забирает себе. Все старое, не имеющее продолжения. Зачем? То, что уже описано и сдано в Имперский Архив, не способно принести денег, ибо выполнено. А новые средоточения описывать некому. Кроме нас. Но мы никому не нужны. Странновато, не правда ли?
Беспечность временно бывшего ллавана – это два. Ведь знал же, гад, куда приведет тропинка, а даже не почесался что-то предпринять. Уверен в себе? Уверенность – хорошее качество, кто бы спорил, но не в таком положении. Речь идет о государственной службе, пусть наша управа и входит в разряд так называемой «тыловой линии», а государство шутить не будет: решит всех взашей выгнать и выгонит, не сомневаясь ни вдоха. В связи с чем возникает вопрос третий. А что делать лично мне?
Положим, если трактирщик не обманет, обзаведусь парой-тройкой жильцов и оплачу прихоти Галекса. На эту зиму. Сбережений хватит, чтобы протянуть до лета, весной, если мода на стихотворные любовные послания не пройдет, подзаработаю немного монет, да Гебар еще надеется найти богатого заказчика для своих переводов… А дальше? Если в управе мне не работать, не станет и того малого притока денег, который был до сих пор. На что я буду жить? Искать место в другой управе? С таким же ллаваном, ставящим во главу собственную выгоду, а не благополучие подчиненных? Не хочется. Надоело. Пойти подсобить Риату? Можно, в любой день. Но с утра до вечера покорно изливать на бумагу чужие мысли… Вы когда-нибудь пробовали? А я – пробовал. И знаю, что от такого действа тупею с ужасающей воображение быстротой. Становиться окончательным дурачком не является мечтой всей моей жизни, следовательно… Пока что просто подожду. Пусть сей поступок многие сочтут неплодотворным, идти напролом, не видя не зги – во сто крат глупее и бесполезнее. Усядусь на берегу реки и буду смотреть на воду. Глядишь, Гоир вернется с хорошими новостями и все наладится. Наверное. Может быть.
Камешек, вставленный в глазницу каменной статуи у парадного входа, изображающей большую гривастую кошку, мигнул. Еще и еще раз, а потом и вовсе засветился ровным, белым светом. Сработала моя «нить предупреждения»: кто-то вошел в пределы мэнора. У меня гости? Сейчас узнаю.
Судя по насыщенности и неколебимости белого огонька, «гость» идет, не сбиваясь с шага, а значит, можно не опасаться вторжения воришки или иного злоумышленника, которые наверняка меняли бы ритм своего движения.
Хорошая все же вещь, магия! От границ двора до ограды – более ста шестидесяти шагов по довольно извилистой аллее, и увидеть, кто прошел за ворота, можно лишь, когда он появится из-за последнего поворота. А так знаю, что нужно ждать. Кого? Ну, скажем, человека не слишком больших объемов и не обремененного мыслями о злодействе. Откуда мне это известно? Все оттуда же. Недаром я учился искусству плетения заклинаний!
Вообще, рассказывать особенно не о чем: как и всякое «сплетенное» заклинание, провешенный мной контур трудоемок, но не является откровением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112