Кайрен стоит и восхищенно смотрит на полки, уставленные книгами, и не только ими. Сотни потрескавшихся корешков. Не один десяток шкатулок с «каплями» и нитями. Свитки карт – свидетельства неудачных опытов. Перевязь с метательными ножами – подарок на один из дней рождения. Сложенный арбалет – куплен лично, после тщательного отбора. Что дальше? Незаправленная кровать. Кучка мусора на полу, «забытая» при уборке. На столе, рядом с бумагами кружка недопитого с вечера молока и огрызок пряной лепешки. Неряха? А как же!
– Я здесь живу.
– Э…
– Ничего, если я напишу, что Вы уплатили мне деньги за советы по составлению писем?
– Конечно, можете писать, что хотите… А не боитесь, что я донесу на Вас в Управу по сбору податей?
– Представьте себе, не боюсь.
Кайрен скрестил руки на груди.
– Почему?
– Если Вы присланы управой, чтобы засвидетельствовать нарушение мной правил предоставления жилья, то хочу напомнить: в границах мэнора я волен делать все, что угодно, и без личного подтверждения третьей стороны Ваше свидетельство не будеть иметь веса. А если хотели пошутить… Сначала подумали бы, не откажу ли я Вам от места. Вдруг, я не понимаю шуток?
Он заметно смутился, а я продолжил:
– Если Вам нужно где-то жить, не следует с первых же минут портить отношения с хозяином дома.
– Вы… отказываете мне?
О Хаос, Вечный и Нетленный! Каким тоном он спросил… Отчаявшийся ребенок, не больше и не меньше. Завидная искренность в выражении чувств, ничего не скажешь.
– Не отказываю. Только прошу впредь не шутить так… опасно.
Кайрен покосился на арбалет и согласно кивнул.

***

Часть денег, взятых мной из личного хранилища в Монетном дворе, удалось вернуть сразу же – благодаря появившемуся жильцу. Если задержится у меня подольше, отобью всю сумму, уплаченную за метельщиков. Ну, Галекс, пусть твои наемные уборщики только посмеют не отработать каждый сим! Клянусь, не пожалею ни времени, ни душевных сил, но добьюсь справедливости! Надоело безропотно из года в год платить, платить и платить, не видя никаких изменений в окружающем пейзаже. Раз уж меня считают деревенским выскочкой, надо оправдывать сие почетное звание…
Гоир отбыл в столицу, предоставив управу и нас самим себе, и только тогда я прочувствовал весь ужас незанятого ничем времени.
Еще год назад мне казалось: будь у меня хоть несколько дней свободы, переделал бы гору дел. Ага, как же. Вот она, свобода, сидит за столом напротив и зевает, глядя в потолок. Пустота везде, и в мыслях, и в делах. Можно было бы взяться за стихосложение, но проклятое ожидание убивало всякий благородный порыв, и я, хоть каждый день заходил в Письмоводческую управу, втайне молил небеса избавить меня от переписки. И небеса, словно слыша глас молящегося, избавляли. К моему счастью: если бы Гебар прислал очередной заказ на перевод, думаю, я взвыл бы не хуже пьюпа. Интересно, оценила бы Канта крик моей души? Если учесть, что ни пение, ни музицирование мне не доступно, представление получилось бы знатное.
Ожидание невыносимо, и о том вам могут в красках рассказать приговоренные к смертной казни, отчаяние которых я понимаю лучше, чем раньше. Когда время вокруг тебя останавливается, не желая сдвинуться с места и принести хоть какое-то изменение, начинаешь сходить с ума, потому что и мыслям для развития необходимо движение. Вся жизнь состоит из движения. Мы зарождаемся в материнской утробе, выходим на свет, растем, созреваем, увядаем, но ток крови в нас не останавливается ни на минуту. Именно его движение помогает нам жить. Или заставляет? Да, второе вернее, потому что случаются дни, когда существование перестает казаться необходимым…

С отъездом Гоира и Салим перестал показываться в управе: Дарис, Ксантер и я наведывались туда, чтобы узнать, нет ли новостей. Новостей, разумеется, не было, и настроение становилось еще хуже, чем в прошедшие дни. И нет ничего странного в том, что время от времени мы… Заливали тоску элем.
Потреблять горячительное дурно и осуждаемо. Я знаю. Но когда никакой тяжелый труд не может изгнать из головы мысли о будущем, которое непонятно и непросчитываемо, остается только это средство. Усыпить сознание. Тупо и пьяно уставиться в одну точку, обретая счастливую возможность НЕ ДУМАТЬ. А потом завалиться спать… При условии, что добрался до любимой кроватки.
Я обычно добираюсь: помогает привычка, которой обзавелся за время обучения в Академии. Какие вечерушки там закатывались… Пьянки до поросячьего визга и полной невозможности находиться в положении «стоя». Но после каждого веселья требовалось возвращаться домой, что мы с успехом и проделывали, совершенно не помня наутро, как, где и с кем шли. А одежда, к примеру, оказывалась еще и аккуратно развешанной на кресле. Чудеса, да и только.
Вот и сегодня, на день девятый от явления пришлецов из столицы, как следует погрустив с тойменами, я отправился домой и лег спать. А поскольку пили мы непривычно рано: начали еще до полудня, чтобы, как говорится, не откладывать на завтра то, что можно было сделать вчера, то когда за окном стемнело, пришла пора просыпаться по недвусмысленному требованию пересохшего горла.
Я продрал глаза, приполз на кухню и опрокинул в себя две кружки воды. Полегчало. Есть не хотелось, что, в отсутствии дома какой бы то ни было готовой к употреблению еды, показалось мне удачным стечением обстоятельств. Надо будет зайти в лавку к Вассади… Завтра. Сегодня лень выходить на улицу. Да и поздно уже.
Но когда я поймал себя на мысли, что начинаю клевать носом, сидя за кухонным столом, и собрался вернуться в постель, на пороге возник мой жилец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112