Однако как только мы обращаем его внимание на то, что "чашка разбилась", у
него формируется новое (пока что ни с чем не связанное) значение
"разбилась". Если плюшевого мишку ему не запрещают кидать на пол, то он
тоже может посчитать, что упав он "разбился" (поскольку не знает, что это
такое). Событие произойдет, когда взрослый скажет ему, что нет, не
разбился, он не бьется. С тех пор он будет ожидать от мишки вполне
определенных свойств и в его сознании новая оппозиция бьется/не бьется
увяжется с оппозицией мишка/чашка8).
Необходимое условие понимания
Свойство полагания за событием какого-то значения - фундаментальное
свойство, без которого взаимопонимание не было бы возможно. В параграфе о
смысле мы говорили о "замысле" или "вести", сопутствующих любому видению.
Поскольку наше видение всегда нацелено на вещь, мы и событие уподобляем
вещи, предполагая за ним всегда существующий план значения. Событие мы
невольно трактуем как весть. Мы можем не верить в то, что событие вообще
несет какую-либо весть. Однако как только мы пытаемся осознать событие как
нечто, поддающееся разъяснению, мы фактически конституируем "замысел"
события.
Сконструированное нами значение, которое означивает ту самую "весть
события", изначально бессмысленно, ни с чем не связано. Все мы - свидетели
события - обладаем теперь этим новым узлом системы значений. Он одинаков
именно потому, что ни с чем не связан. Он - тема нашего разговора. Теперь
все события будут отсчитываться относительно этого узла. Узел начнет
раскрываться в - совершенно идентичную для всех нас - структуру. И только
по окончании разговора это тождество рассыпется, когда созданная структура
встроится в индивидуальную систему значений участвовавших в разговоре
субъектов.
Представим, что мы разговариваем с эллином V века до нашей эры. Вдруг рядом
раздается грохот. Все дальнейшее выяснение - справа или слева, пострадал ли
кто, произойдет совершенно идентично для нас обоих. В ходе расследования
наши системы значений могут пополниться (если я спрошу грека про осколок,
то мне придется объяснять, что это и что такое бывает), измениться. Однако
по расставании я буду уверен, что это мальчишки взорвали серу, а эллин -
что это было знамение Зевса, непосредственно к нему относящееся.
Наше сходство не в настоящем, поскольку наши миры различны. Наше сходство в
будущем, в принципиальной возможности соизмеримости, возможности нового
видения. То есть в возможности конституировать значение, единственным
свойством которого будет его общность разным мирам, и, отталкиваясь от
этого значения, создать идентичные структуры.
Сент-Экзюпери говорил: "Мы признаем наше родство с теми, кто не похож на
нас. Но какое это необычное родство! Оно основывается на будущем, а не на
прошлом. На цели, а не на истоках. Мы друг для друга - странники, разными
путями устремляющиеся к одному и тому же свиданию" [2, с.351].
Заключение
Подводя итоги, можно сказать, что мир (феноменальная данность) - это все,
ухваченное сознанием. Однако только часть мира доступна вниманию, а именно
часть, отфильтрованная настроением. Над этой частью происходит работа
понимания, которая приводит к изменению системы значений субъекта (знания).
В свою очередь, знание определяет способ явления феноменальной данности, и
здесь круг замыкается.
Видение оказывается существенно определено четырьмя компонентами:
1. самой вещью, феноменом;
2. системой значений, в рамках которой вещь ухватывается;
3. настроением, определяющим ожидания, на фоне которых вещь должна
выделяться как иная;
4. намерением или интересом, указывающим горизонт ухватывания,
конституирующим область, в которой вещь будет рассмотрена.
ПРИМЕЧАНИЯ
* Работа выполнена при поддержке РГНФ: грант ї98-03-04230
1) Автор втайне уверен, что это невозможно.
2) Известно, что дети рисуют без перспективы. Отсутствие перспективы в
детских рисунках не мешает им корректно воспринимать изображенные смыслы.
Более того, есть опыты, подтверждающие то, что мы умеем видеть вне
перспективы, что перспектива - это только способ осмыслить видимое.
3) Мы не видим причин, почему совокупность удержанных переживаний нельзя
называть "неактуальным содержанием сознания". Ведь сказать, что в моем
сознании есть значение дома, гораздо естественнее, чем сказать, что
значение дома находится во "втором я". Однако Гуссерль борется с
естественным языком, стремясь к однозначности употребления, поэтому он
термин сознание толкует только как последовательность переживаний. Мы же
будем говорить о сознании расширительно, включая в него индивидуальную
систему значений.
4) Сент-Экзюпери пишет: "Поле действия сознания совсем недалеко. Разом оно
вмещает только одну проблему" [2, с.260].
5) Например, "я человек, а не Бог, поскольку не всемогущ" или "красный волк
- не медведь, поскольку медведь - не волк".
6) Я благодарен Н. Константинову за этот пример.
7) Впрочем, надо напомнить, что даже обладая определенным автоматизмом, мы
не имеем гарантии успешного действия. Это связано с тем, что настроение,
отбирающее автоматизмы, не поддается полному контролю. Приехав на море, мы
можем настолько обрадоваться простору и крепкому ветру, что автоматизм
"следить за приливами" станет нам недоступен.
8) Это, конечно, предполагаемая реконструкция.
Литература:
1. Мамардашвили М. Необходимость себя. - М.: Лабиринт, 1996.
2. де Сент-Экзюпери А. Планета людей. - Кишинев, Картя Молдовеняскэ,
1973.
3. Фреге Г. Избранные работы. - М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84