Познание как фрактальное блуждание в мире

Тарасенко В.В.
Я размышляю о процессе познания как о специфическом - фрактальном блуждании
в мире.
Что есть мир? С миром у меня получается некоторая начальная скороговорка: я
только помечу, что он есть. Мир есть. Мир дан. И в этом смысле познание уже
тоже есть. Или - можно сказать осторожнее - познание возможно.
Интуиции мира, на мой взгляд, связаны с целостностью мира, погруженностью в
мир. Очень интересный анализ категории мира проделан В.В. Бибихиным в
трактате "Мир". Мир - очень сложное взаимодействие сознания и бытия,
познающего и познаваемого. Невидимое поле игр, среда познания, связанная с
началами познания.
Но где начала того, что мы познаем? Бибихин мудро и осторожно замечает: "С
началами не просто, они слишком просты, чтобы с ними можно было просто. Мы
хотим их схватить, а захватывают они нас. Сознание на самом деле не раньше
бытия: бытие раньше сознания. Раньше, чем сознание отразило бытие, бытие
незаметно для сознания успело дать ему эту возможность. Сознание думает,
что никакой другой возможности, кроме как отражать, бытие ему не дает и не
может дать. Но бытие раньше и этой возможности: оно не эта возможность, оно
возможность просто. Возможность просто нельзя отразить: отразив, мы отразим
уже не ее, потому что отражаем благодаря ей. Возможности просто можно
только отдать себя" [5].
Познание связано с возможностью. И в этой связке виден мир.
Я не могу пройти мимо связи мира и возможностей. Мир разворачивается как
целостная среда возможностей.
Существо, живущее в мире, познающее мир отдает себя возможностям. Я буду
разделять как минимум три типа возможностей: визуальные возможности -
возможности того, что мы видим, телесные возможности - возможности
положений нашего тела в мире, возможности телесной организации, языковые
возможности - возможности внутри некоторой знаково-семиотической системы,
среды.
Дж. Гибсон [6, с.188] развивает интересную теорию возможностей, связанную с
его представлениями о восприятии.
Например, животное, видя опорную поверхность - поверхность земли,
интуитивно понимает, что такая поверхность предоставляет возможность
опереться. Животное фиксирует эту возможность как зрительную, изменяя
согласно ей свое тело и реализуя телесную возможность (отдавая себя этой
возможности). На те или иные поверхности можно вскарабкаться, упасть,
подлезть и пр., осуществляя тем самым различные телесные возможности.
Иногда может возникнуть зрительная аберрация. В этом случае зрительная и
телесная возможности и их телесная реализация не совпадают, например, когда
болото или зыбучие пески принимаются за опорную поверхность.
Возможности по Гибсону связываются с некоторыми интуициями,
непосредственными ощущениями вещей. Согласно его взглядам, "значение" и
"смысл" вещей в мире могут восприниматься непосредственно хотя бы потому,
что человек или животное способно прямо (пусть даже и с ошибкой), но без
привлечения абстрактных понятий и категорий оценить, что несет ему та или
иная возможность - пользу или вред, жизнь или смерь.
Пометим в этом месте термин "интуиция". И сразу же зададимся вопросом о
механизмах такого рода непосредственностей. Ответ на этот вопрос мы будем
искать в этом тексте дальше.
Продолжая разговор о возможностях, можно заметить, что, по Гибсону,
возможность обращена в обе стороны - и к окружающему миру, и к наблюдателю.
Информация, задающая полезность окружающего мира, сопутствует информации,
задающей самого наблюдателя, - его тело, ноги, руки, рот. Воспринимать мир
- это одновременно и воспринимать себя. Постижение мира не связано с
дуализмом как противопоставлением психического и физического, души и тела.
Восприятие есть всегда дополнительность постигающего и мира. Поэтому и
возможности всегда соотнесены с наблюдателем. Они не являются ни
физическими, не феноменальными. Проблема возможностей - это не проблема
предзаданности или случайности их выбора - возможности не навязываются и не
появляются ниоткуда, но формируются в результате соотнесенности,
взаимодействия, синергизма познающего и мира.
Из-за этой соотнесенности сам мир - как среда возможностей - не является
жестким, заданным и абсолютно прозрачным: возможности, влияя на мир, могут
рождаться, умирать, эволюционировать, зависеть от познавательных практик.
Мир, в свою очередь, может накладывать ограничения на возможности. Этот
факт, по Гибсону, отражает экологическое понятие ниши.
Однако в этих рассуждениях Гибсона есть одна, на мой взгляд, недоработка,
используя которую, я попытаюсь развернуть свои построения.
Возможностей в мире всегда не просто много, а очень много. Возможности
образуют какие-то комбинации. Живое существо всегда производит отбор нужных
ему здесь и теперь возможностей из колоссального количества различных
комбинаций.
Гибсон достаточно ярко описывает селективность - неслучайность выбора той
или иной (визуальной, телесной) возможности у животных и человека, однако
он проходит мимо принципиального различия у них механизмов выбора
возможностей. Если у животных выбор возможностей определяется их видовой
спецификой, генетической программой - зная условия существования животного,
можно оценить, как будет вести себя тот или иной вид или порода, - то у
человека выбор возможностей не определяется прагматичными факторами
биологического выживания. Выбор возможностей человека связан с человеческой
культурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84