Она может быть отменена только в случае шторма. Кроме того, в тот раз мы послали лишь небольшую армию, большая часть наших войск была занята тем, что преодолевала сопротивление в южной части Сун. В этот раз мы выступили всей нашей мощью, объединившись силами с Китаем и Кореей, которые нам подчиняются.
Я хорошо помню вашу мудрость и силу характера. Поэтому я освободил вас много лет тому назад. Я знал, что вы будете, несмотря на то что вы - женщина, оказывать влияние на свою страну. Но вы пошли даже дальше того, чего я ожидал. Вы можете по своему опыту рассказать жителям вашей страны, каков я и какова моя мощь. Скажите им, что сопротивление мне приведет их к гибели, однако ваш маленький народ пожнет бесчисленные плоды своего благоразумия, стань он частью великого целого. Я даже приготовился посмотреть сквозь пальцы на казнь моих посланцев, поскольку тот, кто отдал приказ о ней, - уже мёртв. Я не понимаю людей, которые отвернулись от своего самого лучшего полководца, Муратомо-но Юкио, моего бывшего воина, и подчинились указаниям человека, который покончил с собой, бросившись с коня…
Я знаю, что ваш народ - гордый. Все нации верят в то, что они произошли от богов, но, кажется, вы верите в это с особой страстью. Так не допустите же, чтобы гордость привела ваш народ к гибели.
Вы очень хорошо меня знаете, госпожа Танико. Быть может, вы захотите возобновить ваше знакомство с аристократами Хан-Балига и окружением Великого Хана. Ничто так не обрадует меня, как ваше возвращение. Это станет возможным после того, как ваш народ убедится в том, насколько это почётно - подчиниться судьбе и следовать самым мудрым из возможных путей. Я знаю, что у меня достаточно и силы и власти, чтобы осуществить всё мною задуманное. Я могу сдвинуть горы и изменить русла рек. Неужели вы можете хоть на минуту предположить, что я позволю вашему крошечному народу на краю земли воспротивиться силе моей власти? Вы утверждаете, что вы живёте в тех местах, где восходит солнце. Я же скажу вам, что все нации на всех землях от восхода до заката солнца должны подчиняться Великому Хану. Так повелели Небеса!
Написано и запечатано в канцелярии Хан-Балига
в Четырнадцатый день Первого месяца,
в Год Змеи».
Сердито выпятив губу, Танико свернула письмо и поднесла его к жаровне, обогревавшей её комнату. Его предположение о её способности предать свою страну так же оскорбительно, как требование вернуться в его гарем. Непрошеные яркие воспоминания об их любви в его огромной постели промелькнули у нее в голове, и она почувствовала себя задетой. Это еще больше разозлило её, и она, в раздражении подтолкнув остатки письма в огонь, едва не обожгла кончики своих пальцев. Они не виделись уже много лет. Теперь бы он не захотел её в своей постели. Неужели он думает, что она не знает этого? Или это оттого, что у нее есть Дзебу? «Да, я знаю его, - думала она, - но он меня ещё не знает. Он не знает моего народа. Кем бы мы ни были - детьми богов или простыми человеческими существами, мы не можем быть предметом посягательства другой нации. Мы сами будем править своей страной, или - не будем существовать вовсе».
В один из последних дней Четвертого месяца к бухте Хаката с северо-запада стала приближаться маленькая джонка под одиноким красным парусом. И лодку, и сигнал, поданный этим цветным парусом, долго ждали. Сразу же в центр западной обороны города Дацайфу, вглубь страны от Хакаты, был послан вестник с одним простым сообщением о том, что монгольский флот отошел от Кореи.
Дзебу приказал пятнадцати кобая доставить его на приближающуюся лодку. Как только он увидел Шинга Спит, песчаные острова в северной части устья бухты Хаката, он вспомнил о дне Юкио и увидел, что корабли Такаши под кроваво-красными знаменами окружили этот же самый остров.
Как только маленькое суденышко Дзебу пересекло среднюю точку гавани, джонка под красным парусом попала в поле зрения. Часом позже Дзебу уже был на берегу, обнимая Моко.
- Вы так схватили меня, будто бы спасаете, шике! - сказал Моко с улыбкой. - Вы же знаете, я делаю все так, чтобы не подвергать себя опасности. Мы просто болтались недалеко от входа в порт Пусан вместе с чайками, ловили рыбу, торговали, стараясь быть дружелюбными китайцами. Как только мы увидели, что монголы грузятся на корейские корабли, мы сразу же пришли сюда.
- Что они посылают против нас? - спросил Дзебу. Моко перестал улыбаться.
- Идут два флота, шике. Из Кореи девятьсот кораблей, на которых плывет пятьдесят тысяч монголов и корейцев, их лошади и приспособления для осады.
- Это почти столько же, сколько они посылали в прошлый раз, - сказал Дзебу.
- Да, - сказал Моко, - но до того, как пристать здесь, этот флот соединится со вторым флотом, известным под названием Южного флота с юга Янцзы, который идет из Линьнаня. В том флоте, шике, четыре тысячи кораблей. Они везут сто тысяч воинов и еще больше машин и устройств, стреляющих огнём. Если бы боги помогли нам, у меня была бы хоть маленькая надежда, но если мы остаёмся простыми смертными, то нас, конечно же, сомнут.
Он изучающе посмотрел в лицо Дзебу, пытаясь найти в нем хоть какое-то успокоение.
- Вспомни, что простые смертные делали в Гуайлине, - сказал Дзебу.
- Да, шике. Простите мне мою трусость. - В глазах Моко появилось беспокойство. «И этот человек, ходивший под парусом в пасть к врагу, чтобы добыть для нас необходимую информацию, называет себя трусом», - подумал Дзебу.
Дзебу попытался представить себе, как здесь, на море, появятся четыре тысячи кораблей. Этого даже не охватить взглядом. Он не представлял, как выстоять против них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170