Сейчас Юкио рысью на белой лошади проехал перед своими отрядами, надев шлем, увенчанный серебряным драконом.
- Мы едем туда! - сказал он, указывая мечом на начало тропы, которая вела к крепости Такаши. - Я покажу вам дорогу!
Он повернулся и галопом поскакал прямо к краю скалы.
Первые двести всадников Муратомо с воинственными криками выкатились на побережье. Их голоса подхватило эхо, и казалось, уже не двести, а две тысячи человек мчались в сторону врага. Одинокий воин Такаши появился на галерее за частоколом. Его голос и жужжание стрел поднимали тревогу. Сотни ответных стрел пронзили его, и он исчез из виду. С этой стороны деревянная стена была низкой и не защищенной башнями со стражей. Такаши думали, что скалы послужат им достаточной защитой. Издавая свой боевой клич «Муратомо», Юкио поскакал к стене. Он подъехал к ней, потрясая горевшим факелом над головой. Юкио бросил его, и факел упал на соломенную крышу дома, находившегося за деревянной стеной. Муратомо издали радостный крик при виде чёрного дыма и красных языков пламени, рвущихся вверх. Огонь вырвался наружу и охватил частокол. Вскоре он должен был сгореть. Некоторые из воинов Муратомо, не дожидаясь, пока огонь сделает свое дело, преодолевали это препятствие с помощью веревок. Кто-то обнаружил небольшие ворота в дальней части частокола и открыл их. Сто всадников устремились к ним, в спешке сбивая друг друга, стремясь первыми попасть внутрь. Обнажив свой меч, Дзебу пришпорил коня и галопом поскакал за ними.
Такаши, возможно, спасли бы Итиноту, если бы они сплотились и оказали сопротивление. Они превосходили числом воинов Муратомо в три раза, но им недоставало духа, и некому было командовать ими. Многие из самураев Такаши были наёмниками или насильно завербованными с островов Кюсю и Сикоку и не стремились защищать дело, которому служили. Дворяне, которые могли командовать ими при обороне цитадели, сражались против штурмовавших частей армии Юкио на восточном валу.
Когда Муратомо проникли за частокол, а чёрный дым и пламя распространились по всем направлениям, защитники распахнули все ворота и в панике бросились на побережье в поисках убежища на кораблях. Увидев, что крепость захвачена, воины Такаши, сражающиеся в восточной части крепости, также бросились к морю.
В воде возле берега было полно воинов, пеших и верховых, переходящих вброд или плывущих вместе с лошадьми туда, где глубже. Переполненные длинные лодки переворачивались на волнах. Дзебу увидел три огромные судна, перегруженные сотнями самураев в доспехах, которые налегли на один борт. Корабли перевернулись килем кверху, и их пассажиры стали тонуть. Дзебу заметил военачальника Такаши, который бил простых солдат, пытающихся влезть на корабли на взморье. Они рубили мечами и сбрасывали в воду людей, залезавших на борт, отрубая им руки. Вода окрашивалась их кровью.
Воины Такаши, оставшиеся на берегу, отчаянно сражались, стоя спиной к морю и своим отступающим товарищам. Следуя совету Сун Цзы - для того чтобы лишить врага всех надежд, необходимо усилить его, - Юкио выступал против обычая умерщвления плененных ими врагов, но он не мог убедить в этом своих тяжёло соображающих воинов из восточных провинций. Поэтому оставшиеся в живых воины Такаши знали, что Муратомо не станут брать пленных.
Серая лошадь Ацуи стояла по колено в воде, и юноша увидел, как упал его дядя - Таданори, младший брат Кийоси и Нотаро. Таданори был прекрасным художником и поэтом, и его смерть принесла Ацуи боль. Юноша знал репутацию человека, убившего Таданори. Это был легендарный шике Дзебу, гигантский рыжий зиндзя, как говорили, сподвижник Юкио с юности, монах, который однажды собрал сто мечей, просто чтобы показать презрение к самураям. Ацуи вскипел. Вновь Такаши были опозорены! Император был невредимым доставлен на один из кораблей, но этот день был хуже, чем Тонамияма, хуже даже, чем потеря столицы. Везде, куда ни смотрел Ацуи, он видел позор: цитадель, внезапно взятую с тыла, трусость мгновенного бегства, своих доблестных родственников, бросивших свои войска так же, как они покинули умирающего Согамори.
«Я тоже был готов к бегству, - подумал Ацуи. - Почему? Я решил, что лучше умру, чем переживу снова позор своего клана. Сегодня такой же хороший день, чтобы выполнить задуманное, как и любой другой!»
Шике Дзебу увидел Ацуи. Их глаза встретились. Ацуи пришпорил коня и вытащил Когарасу из ножен, висящих на ремне. Ему не было необходимости посылать вызов. Воинствующие монахи - это чернь, не имеющая наследия. Меч зиндзя был лишь в четверть длины Когарасу. Ацуи мог свободно достать мечом соперника, в то время как сам был бы вне пределов досягаемости его меча. Зиндзя не носил шлема, только лишь монашеский головной убор, поэтому Ацуи нанес удар ему в голову. Шике откинулся на круп лошади, которая гарцевала рядом с лошадью Ацуи - голова к голове. Ацуи пришпорил свою лошадь, подъехал ближе к Дзебу и повернулся. Их мечи скрестились. Ацуи знал, что сражался лучше, чем когда-либо в своей жизни, и ему казалось, что соперник - непревзойденный мастер меча - оценил его мастерство. Однако он чувствовал, что проигрывает. Когарасу, казалось, двигался медленно и неуклюже. В бою на близкой дистанции Ацуи не смог использовать все преимущества длинного меча. Короткий обоюдоострый меч зиндзя с легкостью наносил удары, казалось, со всех сторон. Лицо врага приближалось к юноше. Странные серые глаза были спокойны, как дым ладана. Глубокие складки пролегли на скуластом лице с соломенными бровями, но это были морщины опыта, долгих путешествий, тяжёлой работы, а не мести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170