мне пришлось разъяснить главному врачу в Майкл Риз, что такое меры безопасности, я даже совершил поездку на маршрутном такси. Однако этот день, эта ночь еще не закончились для меня.Мне нужно было подняться в офис, чтобы перезарядить мой автоматический пистолет и захватить резиновую дубинку. У нас в одной из комнат стоял ящик с подобными полезными в работе безделушками – наручниками, кастетами и тому подобной мелочью. В каждом офисе, я думаю, есть свой набор «подручных средств».Я подошел к двери офиса, расположенной между входом в ломбард и парадным подъездом отеля для мужчин, открыл ее, стал подниматься по лестнице, наверное в тысячный раз думая о том, что нашему детективному агентству давно следовало бы перебраться в другие, более солидные апартаменты. Правда, мы занимали лучшую часть четвертого этажа, но все-таки было не совсем удобно заставлять клиентов подниматься к нам по лестнице. Наша улица не считалась фешенебельной, за исключением, наверное, клуба «Биньон и Стандард», расположившегося прямо за углом. И тем не менее мой бизнес процветал. Хотя некоторые «неудобства» в моей работе были неизбежны.Он ждал меня, сидя на ступенях лестницы, парень с крючковатым носом и бледным лицом. Его черные, лоснящиеся волосы были зачесаны назад, в зубах застыла сигарета, рядом у его ног валялось с десяток окурков. В руках он теребил разодранный спичечный коробок, пытаясь что-то смастерить из него. На нем был бело-зеленый клетчатый спортивный пиджак и широкие коричневые брюки. Его одежду дополняли светло-зеленая рубашка и желто-зелено-оранжевый галстук. Носки его были ярко-зеленого цвета с каким-то совершенно несуразным рисунком. Он был обут в коричневые кожаные туфли. У него был вид профессионального игрока в гольф из какого-нибудь провинциального клуба, где собираются уголовники.Я не видел этого парня, которого Гузик в телефонном разговоре со мной назвал «Греком», с того вечера, когда он неожиданно возник на улице передо мной и Пегги. Сейчас его глаза сверкнули, когда он увидел меня.– Не обязательно меня приветствовать, – сказал я, думая о своем незаряженном и потому бесполезном пистолете.Он медленно поднялся – подобно тому, как встает из руин дом в замедленных кадрах кинохроники, прокрученных в обратную сторону. Он вновь сверкнул глазами.– Мистер Гузик хочет видеть тебя.Это заявление не подлежало обсуждению.– Хорошо, – сказал я.– Прямо сейчас, – сказал он.– Прекрасно. Где?– В ресторане.– О'кей, – ответил я.Мы прошли молча несколько кварталов. С озера дул легкий летний ветерок. Несмотря на прекрасный вечер, вид у моего спутника был самый угрюмый. Я предположил, что Гузик приказал ему не трогать меня или что-то в этом роде, и это испортило Греку настроение. Впрочем, уже не в первый раз у Грека портилось из-за меня настроение.На узкой Федерал-стрит, рядом с клубом Юнион Лиг, располагался Английский ресторан, где я однажды обедал вместе с самим генералом Чарльзом Гейтсом Доуэсом, бывшим вице-президентом Соединенных Штатов, спонсором банка «Сенчури оф Прогресс», одного из крупнейших банков в Чикаго. Доуэс беспокоился за имидж Чикаго. Он с крайним отвращением отзывался о банде Аль Капоне, называя ее «шайкой нелегальных иммигрантов», которые своими грязными делами и террором бросают вызов закону и правопорядку. Мне было интересно, догадался ли Доуэс, который время от времени обедал здесь, что другая, не менее влиятельная фигура в городе – Джейк «Грязный Палец» Гузик – сиживал здесь вечерами, раздавая взятки полицейским капитанам (или сержантам, которые забирали деньги для них), а также доверенным лицам чикагских политиков разного ранга, включая мэра города.Джейк Гузик вырос в известном своей преступностью районе Леви. Он был одним из пятерых сыновей в семье и, как говорили, свои первые пять центов заработал, выполняя мелкие поручения местных проституток. Будучи подростком, он уже «работал» в качестве сутенера, а к двадцати годам владел несколькими притонами. Его коммерческие способности привлекали внимание «авторитетов» района – Джона Кофлина, по прозвищу «Бэт Хаус», и «Хинки Динк» Хенны, которые обучили Гузика искусству «подмазывать» политиков и отцов города.Он попал в Синдикат, как об этом говорили, благодаря своим финансовым талантам и еще потому, что однажды предупредил Аль Капоне – которого он тогда почти не знал – о предстоящем визите двух наемных убийц. Позже, когда Джейка избил известный бандюга Джо Говард, который затем бегал по бару, где произошла эта стычка, и хвастался, как «заставил маленького еврея хныкать», Капоне вернул долг. Он подошел к Говарду, уперся своим пистолетом ему в щеку и произнес: «А теперь похнычь сам, сука». Говард стал молить о пощаде, и Капоне разрядил ему в лицо всю обойму.Теперь Капоне, которого выпустили из тюрьмы раньше срока по состоянию здоровья, стал умственно неполноценным из-за перенесенного сифилиса и доживал свои дни в собственном доме во Флориде. А Джейк был по-прежнему здесь. Он сидел за столом, один, в одном из отдельных залов Английского ресторана, рядом с камином, и поглощал баранью отбивную. Низкий, подсвечиваемый по углам потолок и развешанные на стенах гравюры с охотничьими сценами создавали особую, уютную атмосферу. Рядом за столами сидели мускулистого вида телохранители в свободного покроя костюмах, под которыми скрывались пистолеты. Это были парни, лица которых ничего не выражали, парни, которые могли пристрелить тебя утром и забыть об этом к обеду.Гузик не был похож на убийцу. Он выглядел как процветающий, респектабельный финансист, каковым он и являлся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91