Она также улыбнулась мне, но чувствовалось, что она разочарована.– Хорошая девочка, – сказал я.Я поцеловал ее, погасил настольную лампу и накрыл ее и себя одеялом, кондиционер в отеле «Моррисон» в эту ночь работал на полную мощь. Я обнял ее.– Я люблю тебя, девочка.– Я люблю тебя, Нат. Очень.Мы уже почти спали, когда зазвонил телефон. Было около двух часов ночи, и так поздно мне никто не звонил. Я подбежал к телефонному аппарату, который стоял в другой комнате. На проводе был Друри.– Нат, – сказал он. Его голос звучал глухо. – Это началось.– Что началось?– Тед Джонс мертв.– Что? А, черт...– Его убил другой чернокожий. Пьяная ссора.– Пит собирался встретиться с ним сегодня вечером...– Тед так и не появился в клубе «Де Лиза». Пит отправился на место убийства. Нам будет трудно что-нибудь доказать в этом деле...– Это может испугать других свидетелей.Он вздохнул:– Я знаю. А я-то думал, что эти ублюдки уже у меня в кармане.– Что ты предпримешь?– Я не собираюсь отступать, – сказал он, словно обиженный тем, что я мог допустить обратное, хотя у меня и в мыслях этого не было. – Я приставлю к оставшимся свидетелям охрану, пока мы не схватим Финкеля и Леонарда. Если свидетели снова укажут на них и мы получим соответствующие показания, то мы еще повоюем.– Кто это все-таки? Гузик?– Или Сигел, как ты сам говорил мне недавно.– Финкель и Леонард – евреи, – сказал я, размышляя вслух. – Гузик с Сигелом тоже.– Но Дэви и Блинки ни с тем, ни с другим особых связей не имели.– Но в то же время они букмекеры, – заметил я, – это значит, что какие-то связи они могли иметь.– Верно.– Мне очень жаль, что все так вышло, Билл.– Ничего, – сказал он усталым голосом. – Спасибо тебе за помощь, Нат. Ты хороший парень, несмотря ни на что.– Я князь тьмы, – сказал я и повесил трубку.– Что там случилось? – спросила Пегги.Я повернулся к ней. Она была в коротенькой голубой ночнушке – совсем юная – и своими фиалковыми глазами встревоженно смотрела на меня.Я передал ей наш разговор с Друри.Ее лицо горело; она сжала кулаки:– Они хотят замести следы? Да?Я подошел к ней, обнял ее маленькую, хрупкую фигурку:– Я так не думаю – я не думаю, что Билл позволит им улизнуть.Она чуть отступила от меня. Ее лицо выражало волнение.– Разве ты не сможешь идентифицировать их? Ты же узнал их, не так ли?– В больнице – да, но не тогда, когда они стреляли. Я уже сделал соответствующее заявление в прокуратуре. Оно хранится там.– А ты не можешь изменить свои показания?– Прийти спустя неделю и сказать, что меня вдруг осенило? После того, как столкнулся с ними недалеко от больничной палаты Рэйгена? Обвинитель не станет говорить со мной на эту тему.На ее лице появилось выражение отчаяния.– Я хочу, чтобы ты... схватил их.– Это тебе не Додж-Сити тысяча восемьсот восьмидесятого года. Это Чикаго тысяча девятьсот сорок шестого года, что намного хуже. И все-таки времена меняются, и я могу сделать для тебя не так уж и мало. Я думаю, ты знаешь это. Но я не могу начать отстреливать парней из Синдиката.– У нас нет никакого правосудия, правда?– Безусловно, это так. Тут даже не приходится говорить о соблюдении каких-либо законов вообще.– Поэтому мы должны сами что-то предпринять.– Нет, – сказал ей я. – У нас есть честнейший коп, у которого трое живых свидетелей. Он схватит этих подонков. А мы с тобой сейчас пойдем спать. Это все, что нам следует делать.И мы вернулись в спальню.В темноте она сказала:– Если даже ему удастся упрятать их за решетку, что будет с теми, кто их нанял?Я больше не мог говорить на эту тему.– Девочка, – сказал я, – давай спать!Не знаю, уснула она или нет. Я уснул, и мои сны были довольно приятными: я сидел на той самой движущейся платформе, у меня на коленях – Реба. Вернее, это была и Реба, и Пегги, и красотка из ночного клуба, которая изгибалась, словно крендель.Я любил Пегги, но оставлял за собой право обладать во сне любой женщиной, которая мне нравилась.Я проспал до десяти часов утра. Пегги к этому времени уже ушла. Я не придал этому особого значения. Так было не раз. Позже, в течение дня, я пытался дозвониться до нее. Я звонил ее тете, за которой она сейчас ухаживала, но мне сказали, что она не может подойти к телефону.Наконец, в понедельник, моя секретарша, Глэдис, передала мне записку от Пег, которая все-таки позвонила в офис. Она сообщала, что «к сожалению, ей пришлось вылететь утренним рейсом в Голливуд». Глава 11 Красивая обнаженная девушка плескалась в голубой воде бассейна, размеры которого позволяли проводить в нем Олимпийские соревнования. Если быть точным, девушка была не абсолютно голая – на голове у нее красовалась белая купальная шапочка. Она медленно, лениво двигалась в воде, на поверхности которой играли солнечные блики, слепя глаза, так что приходилось напрягать зрение, чтобы рассмотреть девушку. Но зрелище стоило того. Была среда, вторая половина дня, я сидел у кромки бассейна во внутреннем дворике просторной виллы, выложенной из белого кирпича, в Беверли Хиллз. Ее хозяин, небольшого роста темноволосый мужчина, сидел рядом. На нем был темно-голубой шелковый халат с вышитыми инициалами – «Д. Р.». Его слегка поредевшие волосы были зачесаны назад в стиле Валентине – прическа, которую он носил с тех времен, когда был профессиональным танцором. Его глаза по-прежнему были выразительны, а сам он – привлекателен. Хотя, безусловно, годы оставили на нем своей отпечаток. Он набрал лишний вес; его подбородок несколько отяжелел, появился животик. Он сидел на складном стульчике рядом с небольшим столиком, закрытым от солнца большим, подобно шатру, зонтиком, потягивая из бокала чай со льдом, и медленно тасовал карточную колоду, с легкой улыбкой наблюдая за плавными движениями купающейся девушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91