Я думал, что они смотрят, как мы играем в софтбол, но они главным образом смотрели на меня. У меня на груди был фирменный значок нашей больницы. – Он проглотил комок в горле.– Продолжай, сынок.– Ну вот. Один из них подошел ко мне и спросил, не работаю ли я в этой больнице. Я сказал ему, что работаю. Он задал мне несколько вопросов о здоровье мистера Рэйгена. Он сказал, что он репортер. И еще он спросил, где палата мистера Рэйгена. И я... я сказал ему.– Он дал тебе денег, да?Парень, глядя в пол, кивнул.– Что ты ему сказал?– То, что мистер Рэйген лежит на третьем этаже, рядом с запасным выходом.– Как выглядели эти двое?– Оба белые... У одного были темные волосы. Вьющиеся. У другого были очки и лысина. Оба они были такими... ну, здоровыми, что ли.– Что они еще говорили, мальчик?– Тот, у которого не было очков, стал задавать еще какие-то вопросы, но я сказал ему, что мне больше некогда разговаривать. Ночью я думал: а что, если они не из газеты? Они не были похожи на репортеров. Я почти не спал сегодня ночью.– Ты рассказывал об этом кому-нибудь еще?– Нет, сэр. Я слышал, что вы частный детектив, не полицейский. Поэтому я ждал вас. Я бы не хотел, чтобы с мистером Рэйгеном что-нибудь случилось, но я тоже не хочу попасть в какую-нибудь неприятную историю.Я похлопал его по плечу:– Молодец, что пришел ко мне.– Мне не нужно от вас никаких денег, мистер.– Хорошо, ну а теперь возвращайся на работу. Я спустился на второй этаж, к ближайшему телефону, и набрал номер домашнего телефона Друри. Его жена ответила, что он еще спит, и я сказал ей, чтобы она его не будила – я позвоню ближе к обеду. Затем я вернулся к дверям палаты Рэйгена и расположился на стуле напротив, рядом с дежурным полицейским. Он читал утреннюю «Трибюн». Я сказал ему, что он не должен отвлекаться, забрал у него газету и сам стал читать. Но из головы у меня не выходили те двое, о которых рассказал парень-санитар.Около одиннадцати часов я обратил внимание на то, что полицейский, охранявший запасной выход, куда-то исчез.– Где твой приятель? – спросил я у копа, стоявшего рядом со мной.– Откуда мне знать? Может, вышел справить нужду?– Я пойду к тому выходу и буду там, пока он не появится.Я пошел туда и выглянул на улицу в окно. Внизу прогуливались в своих зеленых пижамах пациенты психиатрического отделения.Приблизительно минут через десять один из них подошел к пожарной лестнице и стал взбираться по ней. За ним последовал другой.Я вышел на балкон третьего этажа в тот самый момент, когда они взобрались на него, и сказал: «На этот этаж нельзя подниматься, приятели». И вдруг осознал, что смотрю на двух загорелых субъектов, у одного из которых были темные волнистые волосы, образовывавшие на лбу и висках форму клина, и удлиненное лицо, а у второго – круглое лицо, лысеющая голова и очки. На обоих были полосатые бледно-зеленые пижамы «психов». Я почувствовал сильное желание сделать им лоботомию черепа с помощью своего девятимиллиметрового пистолета, который я тут же выхватил из-за пазухи.– Не двигаться, – сказал я, направив ствол в их сторону.Они застыли, вытаращив на меня глаза. У парня с вьющимися волосами был крупный нос, черные густые брови, толстые губы, гнилые зубы и пара родинок на лице. Очкастый тоже не был Аполлоном, хотя черты его лица были более правильными.– Поднимите свои вонючие лапы вверх, – сказал я, и они послушно это сделали.Я знал их. Я имею в виду не то, что их внешность совпадала с описаниями свидетелей «Пита-Двухстволки» и парня-санитара. Я знал их до Вест-Сайду. Курчавого звали Дэви Финкель. Очкастый был Джозефом «Блинки» («Очкарик») Леонардом. Оба из Вест-Сайда, такие же, как и я. Впрочем, надеюсь, не совсем такие.– О'кей, Дэви, – сказал я, обращаясь к Финкелю, – сделай один шаг вперед. – Левой рукой я быстро обыскал его. Зеленая пижама была надета поверх его обычной одежды. За пояс ремня был заткнут пистолет сорок пятого калибра. Я выхватил его и отбросил назад, на балконный пол.– Шаг назад, – скомандовал я ему и кивнул его лысоватому приятелю: – Теперь ты, «Блинки».Я разоружил и его. У него был довольно небольшой револьвер тридцать второго калибра, но с глушителем; его я также отбросил себе за спину.– Что это вы, ребята, из скромных евреев-букмекеров вдруг решили превратиться в крутых наемных убийц?– Почему бы тебе, Геллер, не отпустить нас с миром? – сказал Финкель. Его голос напоминал звук трущейся наждачной бумаги. – Ты выиграл этот раунд. О'кей?– Мы не в обиде, – сказал «Блинки». Его голос был выше по тону, но таким же неприятным.– Зато я в обиде. Вы, приятели, чуть не отправили меня на тот свет в понедельник.Они замолкли, переглядываясь и посматривая на меня. Финкель глядел хмуро, у «Блинки» было просительное, заискивающее выражение лица.– А сейчас мы все войдем туда, – сказал я, резко кивнув головой в сторону двери, ведущей в коридор третьего этажа Мейер Хауса. – Вы, приятели, пойдете впереди. И только, пожалуйста, без фокусов.В этот момент прямо за их спиной на пожарной лестнице возникла тощая фигура пациента психиатрического отделения с бледным, дебильным лицом.– Отсюда можно увидеть озеро? – спросил он, медленно произнося слова.– Пожалуйста, – начал я, – здесь нельзя...В ту же минуту Финкель схватил этого заморыша и резко толкнул его на меня. Меня отбросило назад, я ударился спиной об ограждение балкона, а Финкель с Леонардом, воспользовавшись моим минутным замешательством, рванули по пожарной лестнице вниз.Я оттолкнул очумевшего душевнобольного и последовал за ними. У меня было оружие, но на балконных площадках каждого этажа находились пациенты психоотделения, и, когда Финкель и «Блинки» достигли земли, там тоже было полно этих несчастных в зеленых пижамах, поэтому я не мог стрелять в эту пару сукиных сынов, прятавшихся за спинами душевнобольных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91