Мара закрыла глаза и задумалась. Через несколько минут музыка смолкла. Она почувствовала, как распрямились пружины кровати, когда Родерик поднялся на ноги, услыхала, как он отдал тихий приказ. Гвардейцы прервали свои занятия и потихоньку вышли. Она хотела их остановить, но поняла, что визит действительно утомил ее.Однако, когда принц подошел к кровати, остановился, глядя на нее, а потом повернулся, чтобы уйти, она окликнула его:— Родерик?— Отдыхай, — сказал он. — Я вернусь позже.— Что случилось с де Ланде?Ответа не последовало. Мара открыла глаза.— Я его убила, да?— Он был предателем своего короля и убийцей. Его сгубила жажда власти.— Но убила его я.— Некоторые люди сами напрашиваются на смерть. Они искушают судьбу и своих ближних, пока кто-нибудь не сжалится над ними и не положит конец их жалкому существованию.— Он даже не был дворянином, но многого сумел добиться — поста в министерстве, влияния, власти… И он мог рассчитывать на большее. Зачем же он всем этим рискнул ради возведения на трон наследника Бурбонов?— Дворянское звание можно даровать ударом шпаги по плечу и росписью пера. Для некоторых это непреодолимое искушение.Отойдя от постели, Родерик закрыл коробку шоколада, стоявшую на столике, поправил вазу с цветами.— Кто же пообещал ему дворянство?— Те же люди, которые заплатили ему, чтобы нанять убийцу, а потом убрать его вне зависимости от того, выполнит он свою задачу или нет. Те же люди, которые намекнули ему, что я уже не раз свергал правителей с трона, поэтому из меня выйдет отличный козел отпущения. Эти люди могли пообещать ему титул и богатство в обмен на некоторые услуги.— Легитимистский кружок, поддерживающий графа Шам-борского?— Мы можем лишь гадать, но наверняка никогда не узнаем. В любом случае, это не имеет значения. Революция закончилась.— Юный граф Парижский стал королем?— К сожалению, нет, а может быть, и к счастью — все зависит от политических взглядов. Герцогиня Орлеанская отправилась вместе с сыном во дворец Бурбонов на встречу с Ассамблеей, чтобы потребовать корону для юного графа. Ассамблея уже была готова отдать корону, но тут ворвалась толпа оборванцев, возможно, нанятая легитимистами либо подстрекаемая социалистами. Чтобы спасти ситуацию, Ла-мартин объявил о создании временного правительства под эгидой реформистов, в состав которого должны войти также несколько социалистов из «Отель-де-Виля». Во Франции установилась Вторая республика во главе с Ламартином.— Долго она продержится?— У меня есть сомнения на сей счет. Управление страной требует трезвой головы и зоркого глаза, не оставляя места идеализму. В этой борьбе почти не принимали участия бонапартисты. Они ждут своей очереди за кулисами — ждут, когда Ламартин споткнется или пропустит реплику. Как только это случится, они выступят.— И Луи Наполеон станет королем.— Или императором, как его дядя.— Думаешь, он посмеет? — нахмурилась Мара.— Люди тихие зачастую оказываются самыми отчаянными честолюбцами.— Как де Ланде.Родерик повернулся к ней лицом:— Нет, не как де Ланде. Честолюбие Луи Наполеона устремлено на созидание, на возвращение гордости и славы Франции, а не на разрушение существующего порядка в расчете на личную выгоду. Я понимаю и уважаю твои чувства, Мара. Умение сопереживать делает нас людьми. Поток жизни несет нас всех, и отнять жизнь даже у бешеного пса — значит уменьшить силу всего потока. Тем не менее бешеных псов приходится убивать. Я сожалею лишь о том, что сам этого не сделал, когда была возможность.— Чтобы самому нести ответственность?— Для меня это была бы привилегия.Она посмотрела прямо ему в глаза:— Ответственность лежит на мне. Это моя привилегия.— Ты так говоришь, — заметил он с улыбкой, зажегшей огоньки в его синих глазах, — потому что тебе представился случай спасти мою никчемную шкуру?— Назовем это компенсацией за причиненный ущерб.Его улыбка угасла.— За какой ущерб? — резко спросил он.— За предательство.— Ах вот оно что, — протянул Родерик. — За это я получил компенсацию давным-давно.— А в тот последний вечер?— Я проявил самонадеянность. Я напрасно не рассказал тебе обо всем заранее. Я слишком многого ждал от… формы общения, ограниченной по своей природе.— Что ты имеешь в виду?— Я думал, что умею читать твои мысли. А на самом деле это были всего лишь мои собственные эгоистические пожелания.— Нет!Мара резко села в постели и тут же снова упала на подушки, вскрикнув от боли. Ее дыхание стало прерывистым и хриплым.Родерик с проклятием бросился к ней. Поддерживая ее сзади, он отбросил подушки и уложил ее на постели прямо на спину, потом развел в стороны полы блузы и расстегнул пуговички ночной рубашки. Он действовал без колебаний, ничуть не заботясь о приличиях. Мара знала, что он много раз проделывал это раньше, но тогда она была в забытьи, а теперь в сознании.Боль, ничего общего не имевшая с раной в боку, поселилась у нее в груди, пока его руки касались ее, отыскивая новое кровотечение, какой-то признак того, что рана открылась. Но вот напряжение ушло из его черт, морщинки вокруг глаз разгладились, и ей пришлось проглотить ком, застрявший в горле. Легче было сердиться на него, чем позволить себе растрогаться, растаять от одной лишь его близости, от того, как участливо он склоняется над ней. На мгновение его пальцы коснулись ее груди, пока он проверял бинты. Она шлепнула его по руке.— Со мной все в полном порядке!— Верно, — согласился Родерик с легкой улыбкой. — Я и сам это вижу.Он хотел снова застегнуть на ней ночную рубашку, но Мара опять оттолкнула его руку:— Я сама.— Я не могу позволить тебе переутомляться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125