Она была новее и чище остальных.— Где я буду спать? — устало спросила Мара, подбирая вокруг себя полы плаща.Услыхав этот простой вопрос, Родерик вдруг почувствовал, что у него перехватило дыхание. Искушение привести ее в свою повозку, уложить в свою постель было так велико, что он не нашелся с ответом. Откуда она взялась, эта внезапная волна желания к растрепанной, пострадавшей от падения женщине, забывшей даже свое имя? Или только делающей вид, что забыла? Она была красива, но красивых женщин он видел и раньше, немало их перебывало в его постели. Но эта женщина его заинтриговала, возможно, благодаря тому, что он кое-что подозревал на ее счет, а возможно, просто благодаря своему напевному говору, такому же, как у его матери. Он сразу догадался, что она родом из Луизианы. Но женщин с загадочным прошлым в Париже было пруд пруди. Нет, в его отношении к ней крылось нечто большее, нечто неуловимое, не поддающееся определению, нечто такое, чего ему следовало опасаться. И все же его повозка была самым подходящим для нее местом. Кем бы она ни была.Подняв глаза, Мара встретила его застывший, напряженный взгляд, и ее сердце вдруг учащенно забилось, а в душе родилась пугающая надежда, что принц готов облегчить ей задачу и что соблазнять его не придется. Маре вдруг стало страшно, но при этом ее охватило желание прикоснуться к нему. Отчего-то она была уверена, что именно этого он от нее и ждет. Желание росло неудержимо, она уже и сама не знала, что именно ею руководит: холодный расчет или физическая потребность. Впрочем, это ничего не меняло. Она не могла заставить себя шевельнуться.Принц с непринужденной легкостью настоящего атлета вскочил на ноги. Его распоряжение, произнесенное четко и ясно, прорезало ночной воздух подобно смертоносному удару рапиры. Музыка мгновенно смолкла. Мужчины и женщины засуетились, собирая ковры и утварь, и поспешили скрыться в повозках или просто растворились в темноте. К Маре подошла молодая девушка, поклонилась, потом взяла ее под руку и повела к повозке, расписанной синими и белыми красками с позолотой. Мара с трудом передвигала ноги от усталости и даже ни разу не оглянулась.Принц остался в одиночестве. Мрачным, отрешенным взглядом он смотрел на пляшущие языки костра. А затем опустился на оставшиеся ковры, взял мандолину и начал подбирать мелодию. Мара узнала мотив и застыла возле повозки. Ей пришлось усилием воли заставить себя сдвинуться с места. Она не знала, смеяться ей или сердиться, к глазам невольно подступили слезы. Мелодия, которую наигрывал принц, преследовала ее всю жизнь. Это была колыбельная. 2. Повозка принца мало чем отличалась от остальных снаружи: разве что краска была посвежее. Но внутри она походила не на бедные кибитки цыган, а на королевские апартаменты. Предметы богатой обстановки были выбраны, как показалось Маре, с обдуманным расчетом, позволявшим судить о вкусах хозяина. Две стены просторного шатра на колесах были уставлены книгами на пяти языках — томами, посвященными философии, искусству, религии, истории, музыке и теории военного дела. Остальные две стены были изнутри отделаны деревянными панелями и увешаны бронзовыми, заправленными ворванью лампами на шарнирах. В одном углу стоял стол, заваленный нотными партитурами, из-под которых выглядывала рукоять шпаги в ножнах вороненой стали с бронзовыми накладками, а под столом были свалены музыкальные инструменты в футлярах. Вплотную к столу примыкало бюро-конторка с оправленной в золото чернильницей, золотым пером в держателе и аккуратной стопкой писчей бумаги. Возле конторки стоял стул с прямой спинкой, а рядом — удобное, обитое синим бархатом кресло с подголовником и скамеечкой для ног. Пол был покрыт турецким ковром в кремовых, золотистых и синих тонах. В нише, образованной двумя гардеробами, находилась кровать под балдахином, вознесенным на столбах в виде золоченых копий. Кровать с валиком и подушками в кремовых льняных наволочках была застелена кремовыми льняными простынями с маленькой, не бросающейся в глаза монограммой, и покрывалом из песцового меха. Обстановка создавала общее впечатление практичности в сочетании с утонченностью и роскошью.Девушка, которая привела Мару в повозку, зажгла лампы, принесла таз, большой кувшин горячей воды, выложила льняное полотенце размером с простыню и кусок мыла с запахом сандалового дерева. Она предложила Маре свою помощь в приготовлении ко сну. Мара позволила ей снять с себя платье и расшнуровать корсет, а потом отослала ее. Уже через минуту она пожалела о своей поспешности. У нее не было ночной рубашки, ей не в чем было спать, кроме дневной сорочки и панталончиков.Впрочем, это не имело значения. Больше всего ей хотелось остаться одной, лечь и закрыть глаза в темноте, чтобы не было больше никаких расспросов, испытующих взглядов, подозрений. Увы, она не могла спрятаться от своих собственных мыслей.Она с успехом прошла первое испытание, хотя ей самой с трудом в это верилось. Лишь когда минуты растянулись в часы, она позволила себе в это поверить. Она встретилась с принцем здесь, в цыганском таборе, среди людей, считавших его одним из своих. Она оказалась в его повозке, она даже спала в его постели. Де Ланде оказался прав, уверяя, что это наилучший подход к принцу: здесь он был в своей стихии, здесь, вдали от города, он чувствовал себя непринужденно, здесь не было властей, к которым можно было бы обратиться, чтобы они приняли на себя заботу о ней, здесь внимание принца было устремлено на нее и ничто его не отвлекало. Кажется, ей удалось пробудить любопытство Родерика, а может быть, и его сочувствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125