Андре Делакруа пришел в ярость — не в последнюю очередь потому, что чувствовал за собой вину в случившемся. Большинство ровесниц Мары давным-давно были замужем и имели семьи, а он удерживал ее рядом с собой, пресекая поползновения слишком решительно настроенных поклонников. Теперь он поклялся, что мерзавец, посмевший прикоснуться к его дочери, скомпрометировать ее, женится на ней или заглянет в дуло его пистолета с десяти шагов.Деннис и рад был бы жениться, но Мара воспротивилась. Она то бушевала, то умоляла, но в конце концов одержала по крайней мере частичную победу. Сошлись на том, что немедленной свадьбы не будет, но будет помолвка, а когда Деннис вернется с войны в Мексике, их обвенчают. Ей придется с этим смириться, потому что так и будет.Деннис уехал, и хотя он поцеловал Мару на прощание, его взгляд был полон горечи. Он знал, что она его не любит. Он был убит в первом же сражении.Все были поражены тем, как помолвка повлияла на Мару. От ее прежней веселости не осталось и следа. Когда пришла весть о смерти жениха, она надела траур. Многие злорадствовали, говорили, что ей воздалось за ее легкомыслие, что, потеряв любимого человека, она получила по заслугам, другие вспоминали ее ирландскую мать, женщину неуравновешенную по натуре. Но время шло, недели превращались в месяцы, а Мара становилась все бледнее и молчаливее с каждым днем, и тогда удивление родных сменилось тревогой.Мара ничего вокруг не замечала. Целыми днями она просиживала у окна, часто перечитывая письмо от Денниса, в котором он писал, что ему все равно, выживет он или умрет, раз она его не любит. Чувство вины и угрызения совести гнули ее к земле. Она обвиняла себя в бесчувственности и эгоизме. Ее собственные чувства оказались так мало затронуты, что она даже не понимала, как глубоко переживали за нее другие, с какой легкостью их можно было подтолкнуть на совершение поступков, которых они потом остро стыдились. Если бы она поняла, она вела бы себя более осмотрительно, более сдержанно. Увы, понимание пришло к ней слишком поздно.Андре, встревоженный состоянием дочери, послал за ее бабушкой. Бабушка Элен взяла дело в свои руки. Не обращая внимания на свой преклонный возраст, эта энергичная и добрая женщина объявила, что Мара должна поехать с ней во Францию. Она уже бог знает сколько лет не была во Франции и мечтает вновь увидеть Париж. Слишком тяжело для нее? Вздор! Ее еще не возят в инвалидном кресле. Они повидаются с родственниками, посетят Оперу, приобщатся к культуре, но прежде всего обогатят парижских портних: надо изгнать черный и вдовий лиловый цвет из гардероба Мары. Период траура закончился, Мара должна снова начать жить.
Родерик, глядя на взволнованное и задумчивое лицо Мары, освещенное огнем костра, внезапно коснулся ее руки.— У вас есть муж, который будет тревожиться о вашем отсутствии? Любовник?— Нет, — ответила она. — По крайней мере, я так не думаю.— Вы так не думаете? Но разве можно сомневаться в собственной девственности? Она или есть, или ее нет. Может быть, вас ждет мать, отец или ребенок? Сестра? Брат? Духовник? Верная горничная? Болонка? Кто-нибудь будет вас оплакивать, если вы не вернетесь?— Не знаю.Ее бабушка, которая привезла ее в Европу, наверняка не знает, где она сейчас и что делает.Париж оказался именно таким, как его описывала Элен: средоточием красоты, изящества и бесконечного обаяния. Они остановились у дальней родственницы, пожилой женщины с аристократическими привычками и связями, но пребывающей в стесненных обстоятельствах. С ней Элен любила подолгу беседовать, прослеживая запутанную генеалогию семейства Делакруа. В остальное время они с Марой гуляли по улицам города, пересекая многочисленные мосты через Сену, пробуя сладости в кондитерских, останавливаясь, чтобы выпить чашку чаю или кофе в уличном кафе, любуясь антиквариатом в магазинчиках на левом берегу и выискивая дома, в которых обитали знаменитые или скандально известные личности. Разумеется, они побывали в Лувре, прошлись по его бесконечным галереям, полюбовались картинами и скульптурами, о которых раньше только читали в книгах, зашли в сад Тюильри, открытый для публики, хотя дворец Тюильри считался официальной резиденцией короля Луи Филиппа.Эти приятные прогулки закончились визитом к знаменитой портнихе, мадам Пальмире, после чего времени уже не осталось ни на что, кроме бесчисленных примерок и набегов на магазины в поисках шляпок, шалей, перчаток, корсетов и шелковых чулок. Самая удачная покупка Мары была сделана в модном магазине Гажлен, на улице Ришелье, где молодой продавец с сильнейшим английским акцентом и непроизносимым именем Уорт Чарльз-Фредерик Уорт (1825—1895), прославленный английский модельер, работавший во Франции, основатель Дома моды Уорта, определивший тенденции в моделировании женской одежды более чем на век вперед. (Здесь и далее прим. перев.)

бросил на нее один взгляд и тотчас же предложил ей шаль из тончайшей светло-серой шерсти, которую можно было пропустить сквозь обручальное кольцо. Эта шаль буквально создана для нее, горячо заверил он Мару. И в самом деле, шаль подчеркивала безупречную, как будто фарфоровую красоту ее кожи и превращала ее глаза в глубокие серые озера, полные тайны.Пополнив гардероб, Мара и ее бабушка стали посещать Оперу, театр Французской комедии, званые обеды и балы, приглашения на которые были получены благодаря усилиям их титулованной родственницы. На одном из таких балов они и познакомились с Николя де Ланде.Де Ланде был придворным сановником, служил в министерстве иностранных дел, хотя Маре так и не удалось узнать, чем именно он там занимался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125