— Когда ты подрастешь, то можешь приехать и пожить у нас, — сказала я.— Завтра? — спросила она, просияв.— Это слишком быстро.— Но я ведь подрасту.— Только на один день. А нужно подрасти побольше.— На два дня? На три?— На несколько месяцев, наверно. Иди открой дверцу шкафа, и ты увидишь мое платье. Сабрина соскочила с кровати.— О-о-о! — только и смогла выговорить она, гладя складки атласа.— Не трогай, — предупредила я. Она повернулась ко мне и спросила:— Почему?Сабрина всегда хотела всему получить объяснение.— У тебя могут быть грязные пальчики. Она посмотрела на них, потом на меня, медленно улыбнулась и нарочно потрогала платье. Это было типично для Сабрины. «Не трогай» означало «Я должна потрогать во что бы то ни стало».— Не грязные, — сказала она, успокаивая меня. Потом малышка набросилась на мои туфли из белого атласа с серебряными пряжками и серебряными каблуками. Она взяла одну туфлю, погладила атлас и улыбнулась мне с озорным огоньком в глазах, сообразив, я думаю, что если нельзя трогать платье, то, значит, нельзя трогать и туфли.В дверь постучали. Это была Нэнни Керлью.— Я знала, что найду вас здесь, мисс, — сказала она. — Извините, мисс Кларисса, этот ребенок всюду сует свой нос.— Это необычное утро, Нэнни, — сказала я. — Она заразилась общим возбуждением.— Это моя свадьба, — объявила Сабрина.— Пойдем, — твердо сказала Нэнни. — У мисс Клариссы есть о чем подумать, кроме вас, миледи. Сабрина посмотрела с удивлением.— О чем? — спросила она, словно для нее было непостижимо, что могло существовать еще что-то, помимо нее, достойное внимания.Но Нэнни крепко взяла ее за руку и с извиняющейся улыбкой утащила ребенка. Исчезая, Сабрина одарила меня одной из своих обворожительных улыбок.Следующим посетителем была Жанна. Она вошла, напустив на себя важный вид.— А, уже проснулись? Надо так много сделать. Я сказала, чтобы вам принесли поднос. Так будет лучше.— Жанна, я совсем не хочу есть.— Это не разговор, миледи. Вы должны есть. Или вам хочется упасть в обморок у ног своего мужа? О, это великий день! Я так счастлива! Сэр Ланс… он хороший человек. Он обаятельный человек. — Она закрыла глаза и послала воображаемый поцелуй Лан-су. — Я сказала себе: «Вот этот — для моей малютки. Это муж для Клариссы. Такой красивый… в парчовом жилете… одевается как француз».— Это самая высокая похвала из твоих уст, Жанна. Не сомневаюсь, что Лансу это понравится.— А теперь вставайте. Ванна, потом еда, а потом волосы. Я сделаю вас сегодня очень красивой.— Такой же красивой, как Ланс? — спросила я.— Я говорю, что никто не будет такой красивой, как миледи. Это ее день. Она будет самой красивой невестой…— Благодаря искусным рукам Жанны.— Так… так… — бормотала она.С годами Жанна и я очень подружились. Она всегда жалела, что ее не было со мной, когда я ездила на север. Она обожала Сабрину.— В ней много очарования, — заметила Жанна, — но и озорства. За ней надо следить. Вы такой не были, нет.— У меня не было ее обаяния.— Это чепуха. — Джин забавно употребляла отдельные слова, и иногда я замечала, что сама делаю то же. — У вас есть обаяние, — продолжала она, — но вы были хорошей маленькой девочкой… более заботящейся о других, чем о себе, может быть. Вы больше похожи на леди Присциллу и Арабеллу. Ни на отца, ни на мать вы не похожи… они прежде всего заботились о себе. Маленькая Сабрина такая же.— Она еще ребенок.— Я много знаю о детях. Какие они в три года, такими же будут и в тридцать лет.— Моя дорогая, мудрая Жанна…— Такая мудрая, что сию же минуту заставлю вас встать. У нас еще есть время, но давайте не будем терять его попусту.Я отдала себя в ее руки и смирно сидела перед зеркалом, пока она причесывала мне волосы, красиво укладывала их вокруг головы.Я наблюдала за ней в зеркале. Она была сосредоточена, ей нравилось меня причесывать, она гордилась мной. Милая Жанна!— Большое спасибо тебе за все, — с чувством сказала я ей. — Что мне сделать, чтобы доказать тебе, как я ценю все, что ты для меня сделала?Она легонько тронула мое плечо.— Это нельзя измерить. Вы изменили мою жизнь. Вы позволили мне приехать сюда, быть вашей горничной. Это все, чего я прошу. Я делаю… вы делаете… Мы не должны считаться.— Да, Жанна, конечно.— Я хочу быть с вами. Мы уедем из этого дома… вы поедете к вашему мужу, и я с вами. Я рада этому. Мне не хотелось бы оставаться здесь без вас. А вы позволили мне поехать с вами, и сэр Ланс согласился. «Я слышал, вы едете с нами, Жанна, — сказал он, — это хорошо, очень хорошо». Вот что он сказал и улыбнулся своей красивой улыбкой. Он красивый джентльмен.— Я рада, что ты одобряешь его, Жанна.— Для вас я выбрала бы только его. Перестаньте думать об этом… Диконе. Он мальчик. Он далеко. И он вам не подходит.— Откуда ты знаешь?— Что-то говорит мне об этом. Его не будет четырнадцать лет, этого мальчика. Четырнадцать лет! Мой Бог! Он заведет себе жену там, в чужом месте. Вероятнее всего, негритянку. Нет, сэр Ланс — именно то, что вам нужно.— В твоем лице он имеет хорошего защитника.Она кивнула, улыбаясь.— Как же ты покинешь Эндерби? — спросила я. Несколько секунд она молчала, держа щетку над моей головой и рассматривая его. Потом довольно резко сказала:— Я счастлива. Я уезжаю с вами, и это хорошо.Эндерби — нехороший дом.— Нехороший дом! Что ты хочешь сказать?— Тени… шепот… шум по ночам. В нем есть духи… те, кто давно умер, но не нашел себе покоя.— Ну, Жанна, не может быть, чтобы ты верила во все это. Где твой французский здравый смысл?— Это дом, где счастье поселяется ненадолго, может быть, на некоторое время… а потом уносится прочь. Я рада, что мы уезжаем. Я не смогу здесь выдержать, если не уеду с вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112