Теперь он смеялся над ней, плечи ходили вверх-вниз, а подбородки трепыхались над тугим белым воротничком.
— Ваше дело, мисс Слайз! Ваше дело! Печать становится твоей, девочка, потому что она красивая! Женское дело — рождение ребятишек и красивые безделушки, и больше ничего. Так вы говорите, что не видели печать?
— Нет, сэр.
Плечи его все еще сотрясались от смеха, когда он поманил ее:
— Идите сюда.
Она подошла к столу, пока Кони возился с жилетным карманом. Коричневая материя так плотно облегала живот, что Кони никак не мог извлечь то, что хотел. Она посмотрела поверх его седых кудрявых волос и увидела, что гребцы все еще сидят в барке, как статуи, устремив в синее небо белые лопасти весел. Она подумала про Тоби, который ждал в аллее, и пожалела, что его нет рядом. Она не сомневалась, что его не смутил бы этот лягушко-образный человек, державшийся то саркастически-дружески, то презрительно.
— Вот. — Адвокат бросил что-то на стол.
Печать была точь-в-точь такая же, как та, что осталась у Тоби. Кэмпион взяла ее, еще раз подивившись, как тяжело золото. Она заметила изящный ободок из бриллиантов и рубинов. Как и печать святого Матфея, эта тоже была прикреплена к длинной золотой цепочке, так что и ее можно было носить как подвеску. Она повернула печать к окну и заметила знакомую причудливую резную окантовку вокруг оттиска. Она поднесла печать поближе к глазам и вместо топора увидела очень изящно выгравированного льва. В зеркальном отражении было начертано «Св. Марк».
Держа в руках эту вторую, столь сильно напоминавшую первую, печать, она снова ощутила присутствие какой-то тайны. Она вспомнила, что в письме говорилось, будто печати — ключ к несметному богатству, и почему-то при виде второй печати власть, заключенная в золотых цилиндрах, показалась намного более реальной. Теперь она поняла, что мужчины будут стремиться завладеть печатями и что пока одна из них у нее, сидящий за столом адвокат — ее враг. Она думала, что ее ждут любовные приключения, теперь же они оказались связаны с опасностью.
Сэр Гренвилл говорил непринужденно и безразлично.
— Обязательно посмотрите, что там внутри.
Он чуть не поймал ее. Стык двух половинок был так искусно замаскирован, что было совершенно невозможно предположить, что внутри цилиндра есть полость, и все же при его хитрых словах ее пальцы механически приготовились взять печать так, чтобы открыть. Но она успела одуматься, пока пальцы еще двигались, и не остановилась, будто хотела лишь поболтать печатью на длинной золотой цепочке.
— Как она красива.
Сэр Гренвилл сделал долгую паузу. Ей было видно, как золотой цилиндр отражался в бесцветных, тусклых глазах. Он медленно моргнул.
— Я сказал, обязательно посмотрите, что там внутри. Она изобразила наивность. Потянула за печать, сдвинула брови, потрясла ее у себя над ухом.
— Она развинчивается. — Его голос звучал разочарованно.
Кэмпион издала по-детски радостный возглас удовлетворения, когда цилиндр разделился на две половинки. Сначала она думала, что в нем, как и в принадлежавшем ее отцу, будет распятие, потому что заметила похожую человеческую фигуру с распростертыми руками.
Но это не был религиозный символ древней власти. Этот символ был намного древнее Христа, он был ровесником самому человечеству. То была женщина с широко раскинутыми руками и раздвинутыми в стороны ногами. Голова откинута назад, бедра выпячены вперед. Хоть обнаженная фигурка и была миниатюрной, в ней чувствовалась страсть и желание отдаться. Сэр Гренвилл хихикнул:
— Отвратительно, правда?
Она бережно соединила обе половинки, скрыв обнаженную, томящуюся в любовном экстазе женщину.
— Моему отцу это бы не понравилось. Может быть, поэтому он свою и выкинул.
Он протянул короткую белую ручку, и Кэмпион неохотно уронила печать ему на ладонь.
— Так вы говорите, выкинул?
— Мы ее искали, сэр. Везде искали. И не нашли. Он устало указал ей рукой на стул.
— Садитесь.
Она повиновалась. Она гордилась собой. Ей, возможно, и не удалось добиться правды от сэра Гренвилла Кони, но она не попалась в расставленные им сети. Она не выдала, что нашла печать, и, хотя по-прежнему не знала, почему печати так важны, поняла, что этот богатый, влиятельный человек жаждет обладать ими.
Бережно и неспешно сэр Гренвилл спрятал печать святого Марка.
— Вы правы, мисс Слайз, говоря, что печать святого Матфея станет вашей в день вашего двадцатипятилетия. — Его левая рука опять начала свой неприметный путь. — В тот год истечет срок действия нашего Договора, наше соглашение перестанет существовать, и печати потеряют всякий смысл. Не считая, конечно, их ценности как таковых, что уже немало. — Он улыбнулся ей. — Я подумал, ведь печати такие красивые, что юной леди эти безделушки могут понравиться, вот я и убедил вашего отца подарить вам печать святого Матфея, когда она станет бесполезной. У него была одна дочь, и почему бы ей, подумал я, и не получить единственное украшение. Вашему отцу это не слишком понравилось, но он согласился, наверняка просто не желая перечить мне. Слишком хорошая вещица, чтобы выкидывать. Но, быть может, вы правы. Возможно, в порыве праведного гнева он расстался с печатью. Какая жалость. — Он пожал плечами. — Это все, ради чего вы ко мне приходили?
Это было не все, но она не сомневалась, что здесь ей правды не узнать. В новой накидке ей было жарко, а вид сверкающей реки за окнами вызвал у нее желание выбраться из дома Кони. Ей хотелось быть вместе с Тоби. Она собрала складки накидки в руку и кивнула:
— Это все, сэр.
— Любопытно, мисс Слайз, что вы проделали такой долгий путь из Уэрлаттона с целью задать мне столь простые вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151