Против его настойчивости у нее есть только одно оружие — правда.
— Потому что ты — разбойник. Преступник. Разве я могу доверить тебе свою тайну?
Кейн молчал — очевидно, боролся с душившей его яростью.
— Ну да, — наконец заговорил он, — в твоих глазах я преступник. Поэтому ты и скрываешь от меня свое прошлое. И тем не менее ты уже готова была раздвинуть ноги, чтобы отдаться мне на холодной земле. А тебя не тревожит, что, возможно, ты лежишь в объятиях убийцы? Конечно, нет. Ты ведь даже не хочешь, чтобы я это опроверг. Так что же ты за дамочка такая?
Кристал прерывисто вздохнула. Щеки опалил гнев. Как он смеет бросать ей в лицо такие жестокие слова? Он обвиняет ее в беспринципности, извращает факты.
— Сначала целуешь, а потом упрекаешь в том, что мне это доставило наслаждение…
Кейн взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. В лесу было темно, в кронах осин гудел ветер, но молодые люди ничего не замечали вокруг, пристально глядя друг на друга.
— Мне не нравится, что ты отказываешься быть со мной откровенной, — проворчал он.
— Привыкай, — ледяным тоном отозвалась девушка и, безжалостно оторвавшись от теплого тела Кейна, поднялась с одеяла навстречу холоду ночи.
В лагерь они возвращались в молчании. Все бандиты уже крепко спали. Они забрались в постель, и Кейн притянул Кристал к себе, но, измотанная и подавленная, она лежала в его объятиях, как деревянная. Она была в смятении — не могла разобраться ни в чувствах своих, ни в желаниях. Будущее ее тоже было неясно. Засыпая, Кристал хотела только одного: чтобы эта ночь длилась вечно и ей не довелось увидеть, как мужчину, лежащего сейчас подле нее, пристрелят, словно бродячего волка.
Забытье длилось недолго. Не прошло и часа, как она открыла глаза, почувствовав, что кто-то зажал ей ладонью рот, Девушка порывалась вскрикнуть, но потом услышала знакомый голос.
— Не шуми, — ласково произнес Кейн. Кристал повиновалась, и он убрал ладонь с ее губ, но только для того, чтобы связать ей руки.
— Зачем ты это делаешь? — шепотом спросила девушка, затрепетав от страха, когда кто-то из бандитов — наверное, Кайнсон — зашевелился в своей постели, но потом опять захрапел.
— У меня в горах возле кара Цирк-оф-зе-Тауэрз спрятано золото. Я не хочу, чтобы ты, Кайнсон или кто другой узнал, где я храню мой капитал. — Морщась от боли в простреленном плече, он привязал концы веревки, стягивавшей ей запястья, к железной петле, на которой висели каминные щипцы.
— Но почему нужно ехать непременно сейчас? Неужели нельзя подождать до завтра? — Кристал внезапно охватила паника. Кейн впервые оставлял ее одну.
— Нет, сейчас самое время.
— Но… — Она рванулась, пытаясь высвободить связанные руки, но, к ее неописуемому ужасу, веревка не поддалась.
— Не могу допустить, чтобы ты сбежала в мое отсутствие. — Кристал увидела, хотя и было темно, как Кейн пожал плечами.
— Значит, ты покидаешь меня? — Слово «навсегда» так и осталось невысказанным.
Кейн наклонился к девушке. Их взгляды встретились. Он коснулся ее гладкой щеки.
— Я вернусь. Ты только молчи, и тогда никто не узнает, что меня нет.
— Маколей, — прошептала Кристал. От сознания того, что больше она никогда его не увидит, все ее существо наполнилось невыносимой скорбью. Конечно же, он решил бежать, а ее оставляет на растерзание Кайнсону и его молодчикам. Сердце мучительно сжалось от страха. Но разве может она осуждать Кейна? Он — разбойник. Люди его породы для нее не загадка. Они в первую очередь думают о себе.
— Я вернусь, обещаю тебе, — с какой-то странной настойчивостью в голосе тихо отозвался Кейн и, словно желая утешить и подбодрить девушку, скользнул по ее губам поцелуем. — Никому ни слова, ладно?
Кристал кивнула и тут же отвернулась, чтобы он не заметил слез в ее глазах. Кейн выпрямился и бесшумным шагом направился к ожидавшей его лошади. Девушка услышала, как кобыла в темноте тряхнула головой. Кейн ускакал.
Лошадь, ухитряясь безошибочно находить меж валунами едва белеющие в ночи бизоньи тропы, убегающие в горы, уверенно несла своего наездника к скалам, туда, где гранитная стена кара Цирк-оф-зе-Тауэрз в лунном свете отливала почти чёрной синевой. Сосновые леса постепенно перешли в тундру, которую вскоре сменил ледяной покров, и здесь всадник пустил лошадь галопом. Кобыла мчалась в гору во весь опор. Ее мощный круп лоснился от пота, но медлить было нельзя. На вершине скалы появилась группа всадников с фонарями в руках, и он должен как можно скорее добраться до них.
— Как дела? — Командир отряда верховых, коренастый мужчина с огромными серыми усами, выехал вперед.
— Сплошное дерьмо. — Одинокий всадник осадил лошадь.
— Все еще злишься, что тебя чуть не повесили, Кейн? — хмыкнул мужчина с усами.
— Мне следовало бы нанять адвоката-янки и привлечь вас, синепузых ублюдков, к судебной ответственности, — проворчал Кейн. — Вы вообще посылали телеграмму? Ничего себе шуточки.
— Бунтарь, согласись, ты просто никак не хочешь смириться с поражением в войне. Разве мы виноваты, что телеграфист в Вашингтоне в самый критический момент отправился жрать?
— Чего еще ожидать от федералистов, — презрительно бросил Кейн. — Ты, Роуллинз, покажи мне этого телеграфиста. Узнаете тогда, как конфедераты воздают по заслугам. — Покачав головой, он буркнул: — Пора мне кончать с этим… того и гляди убьют.
— Вот выполнишь последнее задание и гуляй, если и вправду работа разонравилась. «Оверлэнд» заплатит тебе неплохое вознаграждение, а в Вашингтоне тебя устроят на любое место, по твоему выбору. Сам президент распорядился.
— Ну да, — опять проворчал Маколей, — Им легко быть великодушными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122