Каждый пойдет своей дорогой. Как только прибудет дилижанс, я уеду. — Кристал повернулась к Кейну лицом; она не хотела кривить душой перед разлукой. — Но ты представить себе не можешь, как я рада, что ты не погиб. И… и это хорошо, что ты служишь закону. Если бы тебя повесили, я, наверное, умерла бы с горя.
— Тебе не безразлична моя судьба, — резким тоном произнес он, как бы желая встряхнуть девушку, — вот и мне дозволь проявить о тебе заботу. Не отстраняйся от меня.
— Я не…
— Не спорь. — Кейн взглянул на лицо Кристал в зеркале, потом поднес руку к ее щеке и нежно погладил бархатную кожу. — Я хочу знать о тебе все, Кристал, — откуда ты, кто был твой муж, куда ты направлялась в тот день.
— Жизнь у меня скучная. Тебе не интересно будет слушать о моем прошлом.
— Ты ведь так ничего и не рассказала…
— А рассказывать нечего.
Он сжал ее подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.
— Если нечего рассказывать, почему ты упрямишься? Я думал, ты просто не хочешь откровенничать с разбойником, с человеком, который захватил тебя в плен. Теперь я начинаю подозревать, что дело тут в чем-то другом.
— Мы — совершенно посторонние друг другу люди, которым случилось вместе разделить тяготы сурового испытаний, — возразила девушка, опустив веки. Она не должна терять мужества. Нельзя допустить, чтобы он проник к ней в душу, особенно теперь, — ведь она твердо вознамерилась скрыться при первой удобной возможности. — Отныне наши пути расходятся. Я пойду своей дорогой, ты — своей…
— Нет.
Затаив дыхание, Кристал открыла глаза. Сердце кольнул страх.
— Что ты сказал?
— То, что слышала. Я сказал, наши пути не расходятся. Пока еще не расходятся.
— Ты не имеешь права задерживать меня дольше, чем…
— Имею.
Девушка смотрела на Кейна широко открытыми глазами. Кровь стучала в голове.
— Почему? — спросила она едва слышно.
— Ты знаешь почему. — Он развернул Кристал к себе лицом и провел пальцем по ее губам. — Знаешь, — шепотом повторил Кейн.
Слова замерли на ее губах.
Они стояли лицом к лицу, не желая уступать один другому, однако выиграть этот безмолвный поединок душ никому из них не удавалось. Наконец Кейн кивком указал на окно — на плацу, вздымая пыль, гарцевали кавалеристы.
— Ты вернулась в цивилизованный мир, девушка. Кэмп-Браун, конечно, не совсем то, но нормы поведения, принятые в цивилизованном обществе, здесь действуют так же, как и в Форт-Ларами, Сан-Франциско или Денвере. И поскольку ты женщина одинокая, то сегодня будешь ночевать в этой комнате, стены которой защитят тебя от докучливых мужчин… вроде меня.
У Кристал сдавило горло. Он не хотела, чтобы он развивал свою мысль. Кейн задался целью довести завязавшиеся между ними в Фоллинг-Уотере отношения до определенного логического конца, но она не должна идти у него на поводу. Если он осуществит задуманное, расстаться с ним будет трудно. Еще труднее, чем сейчас.
Кейн понизил голос; взгляд его потемнел. Кристал не знала, как заставить его замолчать.
— Меня не будет с тобой сегодня ночью, — шептал он. — Я не буду прижимать к себе твое нежное тело, не услышу твоего глубокого дыхания во сне. Я не — смею погубить твою репутацию, ведь мы теперь должны соблюдать приличия. К добропорядочной леди, миссис Смит, я обязан относиться подобающим образом. Но я хочу, чтобы ты знала: я проклинаю эти чертовы приличия. То, что произошло между нами в Фоллинг-Уотере, не должно было случиться, но ведь это произошло, и ничего тут не поделаешь. Сегодня мы должны быть вместе. И тебе это известно так же хорошо, как то, что у тебя бьется сердце… вот здесь. — Костяшки его пальцев, коснувшись ее ключицы, поползли вниз и замерли над левой грудью. Он раскрыл ладонь и положил ее на грудь Кристал; оба они чувствовали, как бьется ее сердце.
Девушка отвела взгляд от лица Кейна; глаза наполнились слезами. Конечно, он прав, и сознавать это Мучительно. Кейн высказал то, что она надеялась никогда не услышать. Ее душа рыдала от тоски. Расставание с ним станет для нее невыносимой пыткой.
Горячая слезинка, первая за многие годы, покатилась по щеке Кристал. Когда они познакомились, она была в траурном платье, и на то были вполне объективные причины. Шесть долгих лет она оплакивала свое утраченное детство, свою прежнюю безоблачную жизнь. Но горше всего скорбела она о том, что одинока. Одиночество обратилось для нее в сущее проклятие с тех пор, как она стала женщиной, потому что теперь уже ночные фантазии не могли утолить голод тела. В Фоллинг-Уотере у нее зародилась надежда, что, возможно, она нашла себе спутника жизни. Порой, глядя на Кейна, она воочию представляла, как живет с ним под одной крышей. Кейн, конечно, не соответствовал идеалу мужчины, который в мечтах рисовало ей воображение, но ведь позволить себе мечтать могут только глупые юные девушки. А разбойник, с которым она спала под одним одеялом, разговаривала, целовалась, был невыдуманный, настоящий — живой человек, а не смутный образ грез. Да к тому же он находился по другую сторону закона и наверняка не стал бы осуждать ее.
Но того разбойника больше не существует. Для нее он погиб, сражен пулей Кайнсона. Маколей часто спрашивал ее о муже. Кристал вдруг поняла, по ком она носила траур. Она оплакивала Кейна.
— Зачем ты это делаешь? — наконец прошептала девушка, злясь на Кейна за безжалостную настойчивость.
— Я хочу тебя, — прямо заявил он.
Закрыв глаза, Кристал, по-прежнему шепотом, с такой же взаимной откровенностью поинтересовалась:
— Ты надеешься, что, переспав со мной, как с обычной проституткой, сможешь освободиться от меня?
— Нет, мне нужно не это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122