То, что творилось у него внутри, весь гнев, боль и тревога за учителя — все это было наглухо скрыто от них. Невысокого худощавого менестреля не трогали ни любопытство, ни враждебность джелотской знати. Среди блеска шелков, бархата и парчи его простая рубаха мало чем отличалась от одеяния слуги. Это тоже не заботило Медлира. Забрав у мальчишки лиранту, он подошел к помосту, сколоченному из неструганых досок, и сел. Слушатели перестали для него существовать. Медлир неторопливо касался струн, подстраивая каждую до нужного тона.
От этих тихих мелодичных звуков джелотскую знать словно прорвало.
— Глядите, он пытается унять дрожь в руках, — послышалось откуда-то сбоку.
Собравшиеся загоготали.
Сразу же отыскались и другие шутники.
— Нет, у него просто склеились пальцы. Неудивительно, ведь он привык играть в тавернах и на постоялых дворах. Вот и оробел в нашем присутствии.
Медлир подвернул последний колок. Спокойный, как море в штиль, безмолвный, как глыба льда, он заиграл.
Постепенно шепот и вздохи струн лиранты превратились в мелодию, похожую на заунывный стук осеннего дождя по крышам. Халирон достаточно ужалил здешнюю публику своей сатирой. Медлир задумал совсем иную месть. Его слушатели еще продолжали перешептываться и отпускать колкости, но звуки, как и сам музыкант, не замечали этого. Они летели в зал, будто жемчужины с порванной нити, неуязвимые для словесных колючек. В безупречных аккордах не было ни гнева, ни яда; их узор был сродни спокойным, но веским словам, и умеющие слышать сочли бы это дерзким вызовом, брошенным Медлиром. Слушатели равнодушно позевывали, ожидая более веселой музыки.
Один Дакар понял скрытый вызов. И не только вызов. Поскольку он ближе всех находился к менестрелю, Безумный Пророк сразу же почувствовал в музыке биение магии. Ее волны пронизывали все его тело до самых костей, а душа была не в силах противиться сладкозвучной, берущей в плен мелодии. Куда-то исчез весь гнев. Дакар опустил голову на скованные руки, из глаз у него полились непрошеные слезы. В музыке Медлира не было затаенной злобы — только какое-то отчаянное, не укладывающееся в мозгу сострадание. Раскаты лиранты умиротворяли и исцеляли, все сильнее подчиняя себе внимание слушателей. Медлир добился невозможного: одной лишь глубиной и величием своего сострадания он заставил эту сытую толпу его слушать, а затем резко поменял тональность и ритм игры.
Теперь его музыка с упрямством приливных волн билась в двери сознания. Путь ей преграждала то звериная жестокость, то кровожадность, то извечное стремление унижать других, дабы скрыть собственную ничтожность. На всех этих чудовищ Медлир накидывал светящуюся сеть. Он расчищал завалы тупых, завистливых, злобных мыслей, готовясь перейти к величественному гимну в честь Халирона.
Талант настоящего менестреля способен пронять даже самую дремучую и заскорузлую душу. Полотно, сотканное из одних и тех же звуков, он волен превратить либо в цветущий луг под безмятежным небом, либо в поле боя. И глубоко заблуждаются считающие лиранту инструментом для услады и развлечений, приятным дополнением к сытному ужину или дружеской пирушке. Лиранта способна исцелять и убивать, воскрешать и скорбеть. Медлир оказался настоящим чародеем лиранты; такой игры Дакар у него еще не слышал. Безумному Пророку музыка эта показалась лучами солнца, безжалостно рвущими снежную мглу. Со сверхъестественной точностью, не упуская ни одного мельчайшего штриха, Медлир рисовал джелотской знати звуковой портрет человека, над которым они посмели издеваться. Он заставлял их увидеть старого менестреля таким, каким видел его сам: щедрым, мужественным, оставившим семейный уют, чтобы своим искусством служить людям Этеры.
Медлир заставил именитых гостей мэра испытать стыд, и стыд был острее сатиры и глубже их самых потаенных страхов. «Скорбите со мной, — призывали ноты, — плачьте над тем, чего, быть может, уже не вернуть». И привыкшие плакать от ущемленного честолюбия и неисполненных прихотей… заплакали другими слезами. Эти слезы ослепляли и обжигали; они катились по шелкам и бархату крупицами искреннего раскаяния.
Если бы Медлир захотел, в его власти было до крови отхлестать слушающих невидимыми плетьми и сковать незримыми кандалами. Он не сделал ни того ни другого. Он подарил им очистительное пламя, опаляющее плоть, но наполняющее душу неведомым прежде ликованием. Дакар воспринимал биение каждого нового аккорда железом своих оков и деревом столба, к которому был прикован. Даже его скромно развитое из-за лени магическое чутье подсказывало ему, что Медлир своей игрой заставляет дрожать воздух в зале и пол под ногами. Пламя свечей в люстрах и канделябрах — и оно тоже отдавало дань величию таланта магистра Халирона. Потом рулады и переливы буквально потопили в себе Медлира.
Пальцы молодого менестреля летали над серебром струн, тело и душа полностью раскрылись музыке, облекающей его горе в светлые звуки. Медлир не просто извлекал ноты. Он сам становился каждой нотой, каждым виртуозным пассажем, сотворенным руками и сердцем. Болезненные уколы совести, сотрясающие джелотскую знать, были похожи на крупные капли ливня, барабанящего по стеклам в темноте. Но они находились на поверхности. А глубже возникали звуки иной мелодии, задавленной веками и, казалось бы, давно угасшей.
Незнакомая мелодия резко ударила Медлиру по обнаженным чувствам. Та часть его существа, что принадлежала династии Фаленитов и Повелителю Теней, боялась прекратить игру. Музыка — это единственное, что сдерживало в нем разрушительные силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253