По теории, развиваемой газетчиками, между первыми двумя убийствами существовала какая-то связь. А убийцей был человек, полуобгоревшее тело которого обнаружили в хижине. Холлинс, отхлебнув
пару раз бренди из своей фляги, разработал собственную версию. Человек из хижины, видимо, убил ростовщика, или индуса, или их обоих из-за бриллиантов. Вассали, убив этого мужчину, чтобы завладеть его одеждой, нашел бриллианты. Холлинс вздохнул свободнее, не найдя в газете ни одного упоминания о драгоценностях. Газетчики явно понятия не имели об их существовании. «В том, что касается бриллиантов,— подумал беглый надзиратель,— мне ничто не угрожает». . ...
В этот момент его внимание привлек другой заголовок, напечатанный помельче. При взгляде на него нервы Холлинса снова вышли из повиновения. Заголовок сообщал о странном исчезновении двух принстонских надзирателей. Крепко сжав газету трясущимися пальцами, Холлинс прочел статью. Кроме сообщения о том, что Уильям Холлинс и Дэвид Ллойд, надзиратели каторжной тюрьмы в Дартмуре, исчезли при загадочных обстоятельствах, статья рассказывала обо всем, что Холлинс уже знал до того, как ушел из казармы. Но рассказывала она и еще кое о чем. Уже было обнаружено, что Ллойд не приходил ни на какую ферму или в дом, чтобы попросить помощи и отдохнуть. Стало ясно, что рассказ Холлинса — выдумка. Кроме того, один из местных жителей видел надзирателя, похожего по описанию на Холлинса, неподалеку от плато, на котором в это утро нашли Вассали. Репортер описывал подозрительные обстоятельства, при которых ушел из казармы Холлинс. По его утверждению, власти считают, что Ллойд стал жертвой преступления, и пытаются найти Холлинса. В конце статьи приводилось очень подробное описание внешности Холлинса. Особое внимание уделялось его усам, которыми беглец очень гордился. Он считал усы главным украшением своего лица.
Если бы Холлинс мог выдернуть свои усы по волоску, он бы занялся этим немедленно. Экс-надзирателю казалось сейчас, что, после того как дело попало в газеты, его очень быстро опознают и все обернется самым неприятным образом!
В купе было зеркало. Холлинс встал и посмотрел на свое отражение. Глаза его ввалились, на лице появились морщины, которых три дня назад еще не было. Но Холлинс этого не заметил.— все внимание он сосредоточил на усах.
Он вышел из поезда в Дерби и слонялся по улицам до тех пор, пока не забрел в крошечную парикмахерскую, стоящую в таком тихом месте, что Холлинс без опаски вошел внутрь. Когда он вошел, парикмахер читал газету, и Холлинс, увидев это, мгновенно вспотел от страха. Он сел в кресло и попросил, чтобы его побрили. Через зеркало Холлинс внимательно следил за лицом парикмахера, пока тот выбривал его щеки и подбородок. Он ждал, что вот-вот парикмахер узнает его. Но тот не проявлял никакого интереса, и Холлинс с уже выбритыми щеками и подбородком сказал, что хочет побрить верхнюю губу. Парикмахер казался удивленным.
— Разве вам не жаль лишиться таких чудесных усов? — сказал он.—Они заставляют очень многих смотреть на вас с завистью. Не каждому удается отрастить такие усы.
Холлинс, которого страх очень многому научил за последние дни, притворился огорченным.
— Это не вопрос выбора,— с горечью сказал он,— а необходимость. Я недавно получил место кучера, и хозяин требует, чтобы я побрился. Так что ничего не поделаешь.
— Вы не можете оставить даже бакенбарды? — спросил парикмахер.
— Ни волоска. Хорошо, что он не заставляет меня носить парик.
— Ну что ж, если это хорошее место, вам придется кое-чем пожертвовать. Но должен сказать, что отращивать такие усы во второй раз нужно будет очень долго. Уверен, что вы никогда еще их не брили.
— Вы правы,— кивнул Холлинс.
Он вышел из парикмахерской с гладко выбритым лицом, уверенный, что никто его не узнает.
После этого Холлинс почувствовал себя гораздо лучше и, вернувшись на станцию, продолжил путешествие. Но прежде, чем сесть в поезд, Холлинс зашел в буфет — пропустить там пару стаканчиков и наполнить свою флягу, чтобы прикладываться к ней всякий раз, когда мир будет представляться в черном свете. Он успокаивал себя таким образом в Шеффилде, потом — в Нормантоне. На каждой из этих станций фляга уходила за стойку буфета пустой и возвращалась к нему наполненной виски.
Холлинс хорошо рассчитал время приезда. Он прибыл в Каслфорд поздно ночью. Спиртное уже начало оказывать на него свое действие, но каким-то непонятным образом. Он был возбужден и взволнован и едва не подпрыгнул, когда, выйдя за дверь станции, почувствовал, как кто-то схватил его за руку. Холлинс обернулся со свирепой гримасой.
— Пропусти, будь ты проклят! — зарычал он.
Человек, державший его за руку, немного отступил и протестующе поднял руку.
— Ты что, Билл, не узнаешь меня? Я твой старый приятель, Стаффорд Финней! Пойдем со мной, мне нужно кое-что тебе рассказать. Только, ради Бога, Билл Холлинс, иди по темной стороне улицы!
Глава пятая
НОЧНОЙ СТОРОЖ
При этих словах Холлинс понял, что назревает какой-то кризис. Он подошел вплотную к Финнею и вопросительно посмотрел ему в глаза:
— В чем дело? Что все это значит? Почему я должен идти по темной стороне улицы?
Финней внимательно поглядел на него. В ярде от маленькой
станции было темно и пустынно. Редкие фонари кое-где роняли желтые капли тусклого света, а между ними лежали черные моря темноты. Собеседники непроизволно придвинулись друг к другу.
— Так что же все это значит? — возмущенно повторил Холлинс. Финней придвинулся вплотную к его уху.
— Билл,— прошептал он,— тебя разыскивает полиция!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71