Со мной она
обошлась снисходительнее, чем с лежащим тут товарищем, оттого,
наверное, что заметила, какой я галантный джентльмен.
Кстати, судя по одежке и тому подобному, почил не Нинин ухажер,
а квартирник невысокого пошиба или даже бомж. Сейчас придется
вызывать ментов на себя, надеюсь, скромный внешний вид трупа
зачтется, и мне не станут шить мокруху по ревности. И вот мой
робкий голос звучит в криминальной милиции, но только я
заикнулся про червяков, сразу произошло автоматическое
переключение линии, и уже не ментовская сиплая барышня, а
роботесса нежным сопрано стала выведывать у меня адрес. Через
десять минут прибыла команда, люди, похожие на ментов, как
Печорин на Грушницкого. У всех интересный прикид: толстые черные
фартуки, резиновые сапоги и перчатки. Старший группы, с
прохладцей глянув на труп, механическим голосом поспрашивал про
обстоятельства и не предложил мне проехаться вместе с ним для
выяснения личности. Раз их личность не интересует, значит, это
не криминалисты.
Фартучники попрыскали для начала ароматным аэрозолем, как будто
пришли в уборную, потом запихнули домушника в прорезиненный
прометаллизированный мешок. Нескольких вертлявых червячков,
улепетнувших от затаривания, они полили едкой жидкостью, затем
подцепили совками-ловушками и отправили вслед за остальным.
Последний костюм покойного был на молнии, которую спешно
застегнули, и с клапаном. К этому приспособлению подсоединили
баллон с красочным черепом и начали что-то перекачивать, после
чего мешок раздулся и стал пузырем. Пузырь унесли, осколки
панциря втянули пылесосом. Закончив дела, захотел попрощаться и
старший группы. Не пускаясь в предупреждения и объяснения,
посоветовал помыть пол хлоркой и, распахнув окна, пойти
прогуляться часа на три. Опомнившаяся под занавес Нина еще
пыталась очаровать главного фартучника и выяснить, задержись она
дома, упаковали бы ее сейчас или нет? Командир группы,
очарованный не больше, чем каменная баба, выдавил сквозь
стиснутые зубы, что "гнездо" чаще всего устраивают в
живом, а не в трупном "материале", поэтому, кто не любит
выяснять отношения и меряться силой, скорее всего останется
таким же красивым. "Каменный гость" уже движется к
выходу, а я еще посылаю вдогонку:
- А кто платит за ущерб, и кто напал? Мы же граждане
цивилизованной страны. Каков класс, отряд, вид животного? Где
можно про него прочитать? Или это не животные?
- Животные, животные, не хуже нас, - успокаивает
"собеседник", не оборачивая кумпола. И хлопает дверью.
А потом я елозил тряпкой по полу, все лишнее отшкрябывал. Только
ее квартирка заблестела, Нина сразу повеселела. В самом деле,
чего печалиться, как спивали гарны хлопцы, уся жизнь упереди.
Кто-то кого-то зачем-то угрохал, а ей приборочку сделали и даже
трехоконный телек целехонек стоит. Нинка, наверное, прикидывала,
что я поторчу у нее недельку, с пустотой в башке, с наганом в
руке. Потом страх у нее улетучится, она мне под зад коленкой,
как примитиву, а на мое место перспективный аспирант въедет.
Распахнул я окна, из дома дамочку вывел, показал на ближайшую
киношку, дескать, иди развлекайся.
- Искандер, ты чего задумал? - скрывая
заинтересованность, прощупала она.
- Задумывать - это мне не свойственно, излишек мыслей в
моей голове не задерживается. Я домой, отдыхать пора.
- Со мной отдохнешь, Шуренок.
- Теперь хочу сам с собой. Кстати, вспоминаешь ли ты иногда
тех, кто уже бесполезен? Что у Файнберга не все в порядке, тебе
вполне известно, в отличие от его родных и близких. Могла и
весточку дать, или, например, "кадиш" поминальный
заказать.
При слове "кадиш" она, не забыв, как держать фасон,
фыркнула, словно лошадь, и я увидел спину. А также ножки,
которые у нее ничего. С ними хочется дружить. Плюс надо учесть
глаза-черносливы, рот-компот, попку-булочку, уши-оладушки, живот
для плохой еды поворот, и так далее, как описал бы мой знакомый
повар. Но все равно, некоторые параметры подкачали, и вообще, до
Нины ли сейчас.
В ночной дозор мне завтра; домой, на пепелище возвращаться
неохота - сегодня моя уборочная энергия иссякла. Раз так,
явлюсь-ка я в свое охранное бюро, к шефу Пузыреву. Ведь,
кажется, дозрел, мнения меня распирают, еще немного и начну
орать на улице.
- Ну, головная боль, какие неприятности на этот раз привез?
- поприветствовал шеф.
- Кто станет возражать, что я ходячая проблема, товарищ
кормилица. А теперь все сделаю, чтоб моя неприятность и вашей
стала. Рад бы, но не могу помалкивать. Я ИХ знаю, насквозь вижу,
и мальков, и взрослых. Это они ученых убили...
Я говорил час, не умолкая; убедительный, как индеец, исполняющий
боевой танец. Я описал все в живописных подробностях, смачно,
как Рубенс, однако, обобщая и выходя на ужасающие перспективы.
- Ладно, ты собрался в каждой заднице затычкой быть, а чего
ты от меня-то хочешь? - наконец перебил Пузырев. Во время
расцвета моего ораторского искусства он или звонил по телефону,
или изучал газеты, или зевал. - Ты бы лучше сходил,
подстригся, вон какая кутерьма на голове.
- Я ничего не хочу. Я просто озвучиваю своим ртом ваш
внутренний голос. Для Моисея этим занимался Аарон. Я уверен, то,
что было с нами, только разминка, десерт, буфет. Пока попортили
добро лишь там, где много щелей и двери хиленькие. Но у
неприятеля способности день ото дня увеличиваются, в отличие от
нас. Гады развиваются не как-то душевно и психически, а вполне
физически. Нам ведь никто не поможет, государственные мужи и
пальцем не шевельнут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36