Не студенточка из «мухи», а роковая индейская скво.
— На спину, пожалуйста, лицом к свету, — Андрон, сразу же охрипнув, сглотнул слюну, хрустнул пальцами, разминая суставы. — Согните, разведите ноги.
Стройные, цвета меда. С огкруглыми бедрами, крепкими икрами, тонкими лодыжками и маленькими ступнями.
— А теперь обхватите колени и прижмите их к груди, — сдавленно распорядился Андрон, пристроился между ног у Клары и трепетно, не веря своему счастью, приступил к гинекологическому таинству. — Так, либиа минора, либиа мажора, входим в вульву…
Только гинекологическое действо продолжалось недолго. Клара вдруг вздрогнула, истомно выгнулась, как-то воркующе, совершенно необидно рассмеялась.
— Так я и думала, ты, кот заморский, самозванец. Не гинеколог, и не Ржевский, и не в седьмом колене. Однако продолжай, негодник, у тебя совсем неплохо получается.
Мелко сотрясаясь всем телом, она ногами обхватила Андрона за шею, с силой пригнула к себе и потянулась рукой к его ширинке. Действо, резко превратившись из гинекологического в вакхическое, плавно передислоцировалось на кровать и под скрип пружин, звуки поцелуев и оргазмические стоны бурно продолжилось до самого утра. Им было необыкновенно здорово вдвоем. Куда там Тристану и Изольде, Ромео и Джульете и ветхозаветным Адаму с Евой. Да и без гада ползучего обошлось.
— Нет, ты не баюн, — сказала Клара под утро, когда по радио загнули гимн, — и не Ржевский. Ты его жеребец. Обещай, что придешь сегодня вечером. Мы уж тебя стреножим.
Ну вот, иди пойми женщин — одна держит за поручика, другая за его буцефала. А ведь держатся обе по сути за одно и то же.
— Приду, — твердо пообещал Андрон, проскакал еще кружочек напоследок и принялся собираться на работу.
Уже в дверях он задержался и, почему-то покраснев, сунул за пришпиленную к стенке акварель бурую сторублевую бумажку.
— Слушай, и купи чего-нибудь пожрать.
Все правильно, какая кухня, такая и спальня. А с ванильных-то сухариков можно и без любви копытами накрыться.
Тим (1982)
— Еще чаю, — Регина сладчайше улыбнулась, грациозно поднялась и изобразила на лице дочернюю любовь, — папа?
Домашнюю засаленную униформу она сменила на гостевой халат, сколола в кукиш волосы и в честь прихода отца сготовила яблочную шарлоттку — как учили в «Работнице» — на сковороде.
— Спасибо, Регинушка, спасибо…
Профессор Ковалевский кивнул, поставил мельхиоровый подстаканник и веско посмотрел на Тима, угрюмо расправлявшегося с шарлотткой — мол, повезло тебе, парень, жена-то у тебя и умница, и рукодельница, и красавица. А что коврижки печет, похожие на опресноки с повидлом, так это пустяки. Моисей со своими и не такое пользовал в пустыне…
— Ну что ж, не буду вам мешать, — быстро исчерпав лимит любви, своего терпения и липового гостеприимства, Регина поднялась, томно улыбнулась и пошлепала вон из кухни. — Надо еще ребенку сделать оздоровительный массаж, по системе доктора Опопельбаума. В «Бурде» писали.
Родительские вылазки на свою территорию она не выносила. Фи, нужно готовиться, намывать полы, изображать активность, деловитость и хозяйственность. Куда как лучше посмотреть телевизор или покрутить-повертеть кубик Рубика, тем паче, что в «Науке и жизни» дали полный алгоритм его сборки, доходчивый и простой, со стрелочками, пояснениями и диаграммами. Вот ведь повезло этому венгру Рубику, придумал разноцветную фигню и все — из архитектора в миллионеры. Жена его небось не вкалывает, как каторжная, на кухне. А тут — девяносто аспирантских рэ, муж, который так и смотрит, как свернуть налево, грязные пеленки, мутная вода. Хорошо еще родитель не жмот, то и дело подкидывает харч из профессорской кормушки. Вот если бы не ползал еще…
— Ну-с, молодой человек, и как вам видется ваша будущность? — спросил внезапно тесть зятя, когда они остались одни. — Что подсказывает вам ваш внутренний голос?
Интригующе спросил, с загадочной улыбочкой, видно, что-то приберег на десерт.
— Видится естественно светлым, естественно коммунистическим, — Тим пожал плечами, брякнув блюдцем, отодвинул шарлоттку. — А внутренние голоса нам ни к чему. Так же как и вражеские. Достаточно указующего гласа партии.
Ни грана не соврал, сказал как на духу. Он уже давно не слушал свой внутренний голос, бубнящий с маниакальной настойчивостью: «Вали, парень, вали, с этой дурой жизни не будет. Ни нормальной, ни половой».
— Так, так. А что бы вы сказали насчет вояжа в Гластонбери, на плато Афингтон-Касл или к древним мегалитам Cathoir Ghall? — невинно поинтересовался Ковалевский, пригладил жиденькую шевелюру и, торжествуя, принялся живописать, что в тесных рамках советско-английской дружбы намечается обмен студентами, профессорско-преподавательским составом и само собой аспирантами. Лучшими из лучших, достейнешими из достойнеших. На полгода, с мая по ноябрь. И что он, профессор Ковалевский, состоит в отборочной комиссии. Так что прямая дорога Тиму в Англию, страну туманов, кельтов и друидов. Однако же оказанное доверие нужно оправдать. А значит, как завещал великий вождь, — учиться, учитсья и учиться. Чтобы напрочь рассеять туман над темным прошлым этих кельтов и друидов, сорвать с них фиговый листок таинственного четырехлепесткового клевера.
О, британские острова! О, Ламанш! О, Биг Бен, Пикадилли Серкуз и колонна Нельсона! Узреть все это воочию Тим и не мечтал, а потому зубами вгрызся в гранит науки, такой же твердый, как стены Тауэра. Итак, старушка Англия, древняя, омытая морской водой и кровью сторона. Богатая традициями, оловом и непроглядными извивами истории. Только-то и ясно, что задолго до рождества Христова на острова Британии нахлынули орды кельтов — воинственных, поклоняющихся Белену племен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149