Ричи свернул на обочину.
- Сита, отвези мистера Валери и миссис Хелен к себе домой, чтобы ро-
дители не беспокоились. А я тут все улажу.
Сита пересела за руль, и через полчаса мы были у нее дома. Ричи с
братом появились уже поздним вечером.
- В полиции сказали, правильно сделали, что уехали. Иначе могло слу-
читься, что угодно. Девочка уже в больнице, есть ушибы. Сначала плакала,
а когда мы дали ее родителям четыреста крошей, заулыбалась.
- А если бы насмерть?
- Обошлось бы дороже, в тысячу, в полторы.
Ричи еще долго извинялся перед нами, пока вез нас домой.
Не успели войти - телефонный звонок. Парторг Гриценко.
- Ты где шляешься? Торгпред сказал, что ты в какую-то библиотеку отп-
росился, нигде тебя нет.
- По саду гулял.
- Подписали твои документы на продление. С тебя стакан. Дед почему-то
упирался, ты с ним не поругался часом? Уговорил его, вспомнив, что тебе
пятьдесят скоро стукнет. Тут уже стаканом не отделаешься. Завтра на
службе будешь?
Я повесил трубку, не успев осознать случившееся, как Ганеш принес
письмо. В нем знакомый редактор сообщал, что договорился об издании кни-
ги моих стихов. Но за взятку. Как свой своему. И за свой счет. Шлите ру-
копись, сэр.
Ладно, теперь хватит и на взятку. Еще один год впереди.
Глава сороковая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава сороковая
Не год, а полтора.
Сквозь жару, сквозь сезон дождей, сквозь Новый Год уже без Веховых, и
снова жара и дожди.
От жары и гари
что-то тошно мне.
Розовое сари
на моей жене.
Московские друзья - профессиональные поэты завидовали мне - набе-
решься впечатлений, напишешь цикл стихов про заграницу. Впечатлений наб-
рался, а вот со стихами...
... Проснулся в полутьме зимнего медленного рассвета, выпил горячего чая на
кухне, глядя, как постепенно сереет припорошенный двор в окне.
Лыжня начиналась сразу за домом. Воздух пропитан влажностью талого
снега и охладился за ночь, как дайкири - коктейль с взбитым льдом. Хоро-
шо, что ребята из торгпредства дали лыжи, что сегодня воскресенье и они
спят, компенсируя свои заграничные будни, груженые переговорами и встре-
чами.
Солнце поднялось, но не проглянуло сквозь плотные облака, и белый
снег слился с белым небом в день-альбинос. В открытом поле лениво заду-
вал ветерок, в лесу было скрипуче тихо. Холодный кислород, растворяясь в
горячей крови, гальванизировал мышцы, с каждым сокращением которых
съедалось пространство бега.
Через незаметно минувшее время лыжня уперлась в лесок, и я узнал его
- стоило только пройти между полосатыми столбами, и через полчаса буду
дома, в своей квартире. Что толку торчать в торгпредской гостинице? В
полуголодной командировочной неуютности...
И я свернул с лыжни. После горячего душа включил музыку и под приды-
хание свингующего саксофона заснул.
Открыл глаза с ощущением неясной тревоги. Но на работу еще рано... На
какую работу?
Не рано, а безнадежно поздно - граница открыта только по воскре-
сеньям, а уже понедельник, утро. Виза пропала, встречи сорваны, как вер-
нуть лыжи?..
Этот сон в первый раз привиделся мне в Финляндии, и с тех пор я не раз
пересекал границу, убегая домой. Во сне. Где реализуются неосуществленные
желания.
И с отпуском ничего не получалось, надо было ждать подтверждения
продления из Москвы, оно обычно приходит в последние дни, а иногда и ча-
сы. Вроде по телефону сказали, что есть, но телефон к делу не пришьешь.
И сидят люди на чемоданах на всякий случай с билетами в кармане. Бывает
и не дождутся. А бывает...
- Телекс пришел! Еще утром. Ирочка Карасева его случайно в ячейку
завхоза положила.
И все же чем же милы или постылы страны заморские сердцу советскому?
Хорошо посмотреть жизнь зарубежную туристом из окна автобуса или но-
мера отеля, в котором бассейн и рестораны, пройтись с гидом по достопри-
мечательностям, и останутся на фотографиях дворцы и храмы да живописные
пейзажи. При этом - копеечный мизер карманных денег, едва хватающих на
сувениры - брелок, разовая зажигалка, колготки.
Иные следы в памяти от временных деловых поездок - переговоры, рабо-
чие ланчи, переговоры, вечерние приемы. И небольшой запас командировоч-
ных, тянущих на маленький магнитофон или кожаное пальто.
Но только после трех-четырех лет жизни в стране, если, конечно, не
отделен языковым барьером, начинаешь понимать логику быта и психологии,
каноны религии и смысл обычаев чужестранцев.
А когда по-настоящему остро ощущаешь, что находишься заграницей?
В чужой стране.
В чужестранности.
Вот картинка рядового рабочего будня в торгпредстве - Петя Гладков
уныло-задумчиво изучает техническую документацию какого-то агрегата, у
него сегодня переговоры, Арчил Сохадзе, призывая всех в свидетели, кипя-
тится, потрясая рекламацией покупателя, которому прислали неисправный
станок, Ирочка Карасева томно прикроет глазки: "Вам телекс..." и обяза-
тельно обопрется бедром о стол - тянется привычная ежедневная рутина, а
глянешь в окно - там пальма и на ней здоровенный зеленый попугай с пер-
ламутровыми пуговицами глаз.
И пронзает ощущение экзотики.
Под мягкую музыку по коврам входишь в расписной драконами ресторан
пятизвездочного отеля и знаешь, что не надо смотреть меню с тех колонок,
где проставлены цены - рядом катится необъятный мистер Джордж и уже ждут
предупредительные официанты. И возникает ощущение раскованного освобож-
дения от тягот и забот земных. В родном отечестве таких чувств не испы-
тываешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108