Такая сумма…— Что вы имеете в виду?— Да… сам не знаю. Но, знаете, как бывает, возьмут бандиты под контроль какое-нибудь предприятие, накачают его средствами, потом деньги сольют куда— нибудь, а директора… И все. С мертвого-то какой спрос? А сами в сторону. Вы Шамиля хорошо знаете?— Какого Шамиля?— Кадырова. Ну, который у Виктора Аркадьевича коммерческим.— Все переговоры велись с Гольдбергом. И вообще… Извините, — Зубов взглянул на часы.— Ну да. Конечно, — Волков погасил сигарету в дорогой пепельнице и встал из-за стола.— Еще раз извините, ничем помочь не могу. А казалось ли что-то там мне или не казалось — это, простите, не разговор.— Да это вы меня простите, от дел оторвал, — улыбнулся на прощание Петр.— Ничего. Всего доброго.— До свидания.«А я с тобой и не разговоры вовсе разговаривать приходил, — думал Волков, спускаясь по лестнице. — А помочь ты мне еще как поможешь, козел безрогий. Если я, конечно, прав».— Покатаемся? — сказал он пареньку из технического подразделения, который дожидался в машине.— Покатаемся, — вздохнул тот.— Сейчас. Только посидим еще немного. Минут через десять Петр завел мотор и тронулся с места.— Ну что? Совсем ты, брат, как вижу, заскучал, — обратился он к своему спутнику еще минут через двадцать кружения по улицам города. — Не интересно?— А чего интересного? — тот распечатал пачку жевательной резинки. — Темно— бежевая «восьмерка», через две машины за нами.— А признайся честно, давно заметил?— Да сразу почти. Как отъехали. Они вас вообще за лоха последнего держат. Одной машиной пасут.— Ну ты крут… Но давай все-таки проверимся.Петр выехал с улицы Куйбышева, пересек Каменноостровский проспект, включил правый поворотник, давая понять, что заезжает на заправку прямо напротив Петропавловки, но к колонкам подъезжать не стал, а остановился чуть левее. Вышел из машины и стал осматривать заднее колесо. Потом сел обратно, вырулил на проезжую часть, но, проехав метров двести, опять остановился, вышел и осмотрел другое колесо.— И?.. — спросил он, когда вернулся за руль и, сделав разворот, въезжал на Троицкий мост.— Да ну. Они — то к колонке, то трогаются, то опять тормозят. Смех один.— Погоди. Дальше еще смешнее будет. Кое-кто, браток, просто животик себе надорвет. Так мне почему-то кажется.Оставив машину на служебной стоянке у Большого дома, он поднялся по ступеням и скрылся за тяжелыми дверьми.Вернулся минут через тридцать, забрался в автомобиль, закрыл дверь, достал свой сотовый телефон и взглянул на парнишку.Тот положил кейс на колени, открыл крышку, под которой обнаружилась приборная панель, и стал хозяйничать с кнопками и тумблерами.Петр набрал на трубке номер. После третьего гудка ему ответил негромкий голос:— Майор Никитин слушает.Волков вопросительно взглянул на паренька. Тот шевельнул на своей панели маленький ползунок, потом утвердительно кивнул головой и указал рукой на стрелку какой-то шкалы. Петр показал ему большой палец.— Привет, Петрович.— Волчара? Здравия желаю.— Ну что… Пробил я ситуацию, как ты просил, неформально.— И что? Слушай, ты лучше подъезжай, чего по телефону-то..— Да я только что спустился, у Семенова был, а тебя в кабинете не было. Уже не успеваю, извини. Да и что говорить? Все так, как у вас в схеме, Шамиль — пешка.— Кадыров?— Ну да.— А Зубов?— На кредитах. И оба как бы не при делах. В общем, шпала голимая. Но там система, Петрович. Гольдберг только частный случай.— Ладно, закроем — колонем. Они нам всех сдадут.— Кого знают.— Ну и что? Потихонечку. До самых верхов нас не допустят, конечно, но…— А достанешь? На них же впрямую-то ничего вроде и нет.— Ой… Только не надо маму парить. Мы тебе тут не что-либо где. Не частная лавочка, как некоторые. Короче, с меня пузырь. Может, еще чем богат?— Бог подаст. У меня вот на дедулю хулиганы у парадной напали, он и скрипнул. Вот и все мои проблемы. В частной лавочке…— Ну извиняй.— Ладно, отбой.Волков отключил телефон и опять вопросительно посмотрел на напарника.— Да есть контакт, есть, — тот закрывал свой чемоданчик.— Слушали нас?— Однозначно.— Ага! — оскалился Волков. — Хоп муха!Он вырулил на Литейный проспект.— Спасибо, Витек. Тебя в контору или домой?— В Бюро. Мне еще программу лепить.— Гений ты наш.— Да ладно вам.— Ой-ой! Покраснел! Слушай, а тебе вообще что-нибудь интересно, кроме твоих «пентиумов»? Ну вот, например, что мы сейчас сделали?— Что… — пожал плечами Витек. — «Де-зу» слили третьему лицу. И проверили, дошла или нет.— Ишь ты. Хорошо, а зачем?— Ну, они задергаются, проколются на чем-нибудь. Их Никитину этому вашему взять будет проще.— Дуся моя, да Никитин-то и слышит о них впервые.— Что ж вы их, сами, в одиночку брать будете?— А мне они, дружок, и на хер не нужны, в свою очередь. Извини за филигранность оборотов речи.— Ну, я не знаю тогда. Чего ж вы подставляетесь?— Не в силе Бог, Витек, но в правде.— Не понимаю.— Да и не переживай.Дома у Ирины Гольдберг Волков опять появился —поздно вечером. Она уже отошла от транквилизаторов, взгляд ее глубоких синих глаз был ясен, у губ обозначилась жесткая складка.— Привет, — Петр поцеловал ее в щеку. — Ты как?— Ничего.— Кто звонил?— Евгений Борисыч, хотел заехать, но я сказала, что лучше не надо. Лена звонила. Она там со своими родственниками хлопочет. Завтра похороны.— Я отвезу.— Ага. И еще, опять звонил папин товарищ какой-то, никак не могу запомнить, как его зовут. Он представился, но…— Чего хотел?— Да так. Соболезнования. Жалел меня. Спрашивал, не прояснилась ли история с отцом. А она не прояснилась?— Не знаю, Ира. Честное слово. Я пока сам до конца понять не могу, что к чему. Нам подождать немного надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81