— вернулся откуда-то издалека в окружающую реальность Волков.— Сдается мне, купились вы на простоту. На лапидарность, тэс-скать…Волков вскинул глаза на Ирину, та непроизвольно фыркнула и отвернулась.— Я бы попросил при даме слов дурацких не произносить, — Петр потянулся за сигаретой.— Ладно, пошли, — встал из-за стола Гурский.В кабинете он взял с письменного стола Библию и стал ее листать. Петр сел к компьютеру.— Ира, — не отрываясь от страниц, Александр примостился на краешке стола, — как, вы говорите, вы с отцом гадали?— Он открывал наугад… я строку называла.— Не строку вы называли, а порядковый номер строки.— Ах вот оно что… — догадалась Ирина.— Сейчас посмотрим. Вот, пожалуйста… Четвертая Книга Моисеева — Числа. Теперь дальше — что у нас там — десять, тридцать три, двадцать два. Что такое десять?— Только не страница.— Конечно. Глава. Глава десятая. Дальше — тридцать три? Строка не получается, нет ее на этой странице.— Стих?— Стих получается. Вот он, стих тридцать третий. Ну, а двадцать два?— Слово, — буркнул Волков.— Ве-ерно… — Гурский взглянул на Петра и перевел взгляд на Ирину. — А вы говорите: кроме как шашкой махать, он ни на что и не годен.— Заткнись, — беззлобно огрызнулся Волков. — Давай сюда.— Вы бы, Ира, и сами догадались, если бы вам эта записка безо всякой нервотрепки в руки попала. И если бы вы знали, что она от отца, — сказал Александр, протягивая Волкову раскрытую Библию. — Я уверен. Подумали бы немножко и догадались.Петр всмотрелся в страницу и защелкал клавишами.Экран монитора опять моргнул, сглотнув впечатанное слово, и вернул свое: «Введите пароль».— Недолюбливает он тебя что-то, — покосился на Волкова Адашев-Гурский. — Ты в детстве кошек не мучил?— Ну вот ведь двадцать второе слово: «усмотреть». Что опять не так?Да все так вроде. Может, знаков многовато? Может, не целиком слово, а только то, что на этой строке?— «Усмот», что ли?— Почему нет?— Ну, давай, — Петр опять пробежал пальцами по клавиатуре, и опять экран вернул: «Введите пароль».— Я убью его…— Не надо. Смотри, здесь строка заканчивается знаком переноса — видишь черточку? Как раз шестой знак.— Ну давай, только уж больно мудрено.— А чего ты хотел? Не случайно же его заперли. Ты вон с подсказкой никак не можешь, а если бы без подсказки?Петр впечатал пять букв, которые, являясь обрывком слова, ровным счетом ничего сами по себе не означали, и, добавив к ним горизонтальную черточку, знак переноса, нажал на клавишу ввода.Экран съел текст и высветил фразу: «А теперь еще раз».— О, гад…— Наоборот, умница он, — Адашев чуть развернул к себе монитор. — Вдруг ты, ворюга, случайно абракадабру набрал, а повторить не сможешь, он же ее спрятал.Волков повторил пароль и нетерпеливо ткнул в последнюю клавишу.— Оп-паньки! — Александр приник к экрану. — Вот оно.— Так. И что мы имеем? — взглянул сначала на Гурского, а затем на Ирину Волков.Они опять сидели вокруг кухонного стола и пытались понять, что именно нашли.За последние два с лишним часа, проведенных у компьютера, они просмотрели всю информацию, содержащуюся на дискете, и информация эта их озадачила.Перед их глазами, напоминая каталог очень большого аукциона или даже, скорее, небольшого музея, прошли десятки живописных полотен, гравюр, икон, какие-то инкунабулы, старинные ордена, драгоценности, отдельные камни без оправы и целые коллекции украшений, явно очень древних.Каждый лот (или экспонат) помещался отдельной странице и был снабжен комментариями, которые, увы, носили закодированный характер, и непосвященному оставалось лишь гадать, глядя на все эти цифры, инициалы, сокращения и прочую тайнопись, об истинном их значении.— Ира, — продолжал Волков, — тебе все это что-нибудь говорит? Ведь если отец рассчитывал, что ты сможешь эту его записку прочесть, так, значит, он тебе ее и посылал?— Нет, — покачала она головой. — Но теперь понятно, зачем отцу сканер нужен был. Он фотографии в компьютер загонял.— И именно он, очевидно, коммента-ими их сопровождал. Так?— Возможно, — пожал плечами Гурский.— Вопрос, — Петр положил руку на стол — Зачем?На кухне повисло молчание.— Нет. Все не так, — Александр открыл холодильник, достал запотевший графин с водкой и поставил на стол.— Я вам бутерброды сделаю, — поднялась Ирина.— Что это такое, зачем он это делал — мы вот так вот, сидя здесь, никогда не узнаем. Давайте о другом. Мы на сей момент владеем неким объемом информации, назовем это так, которая нам совершенно непонятна и, в силу этого, ценности для нас не имеет. Так? — он налил рюмку водки и вопросительно взглянул на Волкова.— Я не буду.— Хорошо, — Гурский выпил и закусил кусочком балыка. — Но это для нас. А для кого-то она настолько важна, что, как я предполагаю — и имею на то основания, — именно из-за нее на Аркадия Соломоныча и напали. Логично?— Ну… имеем право предположить, — согласился Петр.— А он, — продолжал Александр, — неожиданно ощутив какую-то, опять же неизвестную нам опасность, решил передать ее кому-то любой ценой. Вам? — он взглянул на Ирину.— Зачем? На сохранение? — задумчиво спросила она.— Правильно, не вам. На сохранение он бы отдал только дискету, без пароля. Вам же ее содержимое ни о чем не говорит?— Абсолютно.— Но и не совершенно постороннему человеку. Почему? А потому, что он явно рассчитывал на то, что вы ему, в случае его непонятливости, поможете содержание записки разобрать. Логично?— Короче, Склифосовский, — Волков погасил в пепельнице сигарету. — Евгений Борисыч?— А кто еще? Они дружили. У него, как я помню, и магазин антикварный…— Ира? — Петр взглянул на Ирину.— Н-ну… давайте я позвоню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81