— А может быть, ты совершила это убийство в состоянии умственного помрачения?
— Это у него помрачение… С перепоя!
— Та-ак. Ну, всё ясно…
— Ясно так ясно… Тогда и тянуть нечего!
— Значит, прямо так уже и готова? — раздался голос из правого угла комнаты.
Повернув голову, Гембра увидела, как из-за ширмы вышел тот самый купец из антикварной лавки. Только теперь на нём был дорогой, расшитый серебром синий кафтан и бархатная чёрная шапочка. Лишь на миг широко открыв глаза от удивления, она тут же овладела собой.
— А чего? Лучше сразу, чем с вашей базарной шпаной сидеть.
— Итак, разбирательство окончено! Выношу решение, — провозгласил чиновник, почему-то улыбаясь. — За умышленное убийство, совершённое лицом незнатного происхождения, при отсутствии поручителей и смягчающих обстоятельств, — в соответствии с четырнадцатым пунктом шестой таблицы общего закона империи — смертная казнь через повешение. Исполнение в течение трёх дней с момента вынесения приговора. Идя навстречу пожеланию подсудимой — приговор привести в исполнение незамедлительно.
Секретарь усердно скрипел пером.
— Пиши-пиши, — криво усмехнулась Гембра, подмигнув смутившемуся писцу.
— Есть ли у тебя какие-либо просьбы или пожелания? Не нужно ли кому-нибудь что-нибудь передать устно или письменно?
Лицо Гембры впервые за весь разговор стало серьёзным. На несколько мгновений она задумалась.
— Нет, — наконец, проговорила она. — Верёвку только намыльте…
— Учтём. Итак, я подписываю… — чиновник протянул руку за поданным писцом свитком.
— Не спеши… — тихо сказал купец, подсаживаясь к столу рядом с чиновником. Затем он выразительно посмотрел на писца, и тот поспешно удалился, едва успев прихватить свои записи.
— Я думаю, самое время познакомиться, — с наигранной непринуждённостью заговорил купец, глядя в упор на Гембру. — Меня зовут Фронгарт. Я — секретарь по особым поручениям на службе сиятельного господина Бринслорфа. Кто это такой, надеюсь, объяснять не надо. Я мог бы этого и не говорить, но я ведь человек открытый… И вообще, я думаю, нам стоит друг другу доверять.
Гембра ничего не понимала, но вида не показывала. То, что дело здесь не в обычных, ожидаемых и надоевших приставаниях — было ясно сразу. Но что же тогда?
— Ты, я смотрю, не из робкого десятка. И мечом владеешь неплохо. Да, ты уж извини, ножны я сегодня не захватил, но тебе сейчас, пожалуй, и не до них. Во всяком случае, в ближайшее время они тебе не понадобятся…А вопрос мой такой — могла бы человека камнем убить? С небольшого расстояния.
— Из пращи, что ли?
— Нет. Простым броском.
— Если того молодца — то могла бы и камнем…Да хоть и без камня…
— Не про того молодца речь, ему так и так жить не стоило, — с лёгким раздражением перебил Фронгарт.
— А не ты ли мне помог его… того? — с усмешкой спросила Гембра.
— В твоём положении вопросов не задают. Но, как я погляжу, у тебя и соображение имеется, — в свою очередь, усмехнулся Фронгарт. — Это обнадёживает… Так вот, про эту пьяную свинью можно забыть. И про тебя тоже. Тебя нет. Тебя уже повесили, сняли и закопали в общей могиле для безродных преступников. Понятно?
— Чего-то не очень. Уже повесили, а я и не заметила.
— Ну что ж, это всегда можно повторить для ясности — приговор-то вот он! А теперь слушай внимательно. Суть дела такова. Скоро в столице появится один человек — смутьян и богохульник. Он — лжепророк и распространитель вредоносных учений, враг государства и царствующего дома. Разумеется, мы могли бы арестовать и судить его по закону, как обычного преступника, но боги незаслуженно даровали ему ораторское искусство и способность влиять на души людей. У него много сторонников, в том числе и здесь в столице. А кроме того, к нему легкомысленно благоволят некие высокие облечённые властью персоны. Но во имя интересов империи, этот человек должен быть умерщвлен. И смерть он должен принять от руки возмущённого его богохульными речами народа. И лучше всего, если это будет женщина. Из простых. Понятно?
— Ну…
— Понятно, я спрашиваю? — повысил голос Фронгарт.
— Ну, понятно.
— …Тогда всё пройдёт спокойно, без лишних волнений. А если народ заведётся и попрёт на его последователей — то и это будет неплохо. Впрочем, к тебе это не относится.
— То есть я этого уже не увижу?
Фронгарт ответил долгим тяжёлым взглядом.
— Я обещаю тебя отпустить, — наконец, выговорил он, — сразу после дела уедешь из Канора. Имя будет у тебя другое… И денег дадим.
«Как же, как же! И мешок золота в придачу!» — подумала Гембра, совершенно ясно прочитав мысли Фронгарта о твёрдом намерении прикончить её сразу же после выполнения задания. Недоговорённая часть общего плана была ей достаточно ясна — она убивает этого самого… его последователи разрывают её на кусочки, а затем вступает в дело возмущённая толпа, и оставшиеся в живых попадают в руки справедливого и беспристрастного правосудия. Или что-нибудь в этом роде… Неплохо придумано!
— Ну, как, не подведёшь нас, а? — противно улыбнулся Фронгарт. — Ясна задача?
— Куда уж яснее!
— Ну и отлично! Сейчас время ещё не настало. В нужный момент узнаешь все подробности
* * *
Повозка с высоким верхом, в которую посадили, вернее, почти затолкали Гембру сразу на выходе, была наглухо затянута толстой тёмно-зелёной тканью. Напротив неё в малахитовом полумраке пристроился какой-то угрюмый тип с огромными грубыми ручищами и длинным кинжалом за поясом. Ещё один такой молодец уселся впереди рядом с возницей. Повозка тронулась и быстро понеслась по ровным и укатанным столичным улицам. Гембра пыталась было раздвинуть щёлку в плотной ткани и незаметно подглядеть дорогу, но глаза провожатого настороженно блеснули в темноте, и Гембра, поймав его взгляд, поняла тщетность свих ухищрений — детина, не произнося ни слова, следил за каждым её движением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130