Еще бы! Сам Чеченский волк, сам Гладиатор, на счету которого сотни человеческих жизней, который общается со смертью без всяких посредников, который убивает людей руками, у которого смерть просто льется из глаз, сам Отмороженный рад делать то, что ты вложишь в его сознание. О-о, вы, женщины, хитрые бестии! Вы умеете выигрывать даже тогда, когда валяетесь в прахе у ног мужчины. Вы унижаете мужчин, унижаясь перед ними. А мужчины не знают об этом. Иван тоже не знает, он вообще не знает о существовании женщин. Он живет в мире без женщин и должен остаться в этом мире. А ты должна оставить его. Но ты никогда не согласишься это сделать. Я уже понял, что не согласишься. Но я могу тебя заставить...
Надя дернулась, пытаясь что-то сказать, но Крестный держал ее голову руками, не давая освободить рот от своего члена.
– Молчи. Я знаю все слова, которые ты можешь сказать. Ты можешь пообещать мне, что оставишь его... Можешь не обещать... Но я знаю, что ты не сможешь его оставить. И ты знаешь, что это должно означать. Ты должна догадаться!.. Ты должна понять, что я не допущу, чтобы вы были вместе. Я заберу у тебя Ивана...
Надя не видела, как Крестный сунул в карман свободную руку, которой не держал ее голову, и достал пистолет. Но она поняла, что угроза, звучащая в его словах – не пустая болтовня старого трепача. И скорее почувствовала, чем поняла, что он пришел сюда совсем не за тем, что она сейчас делала, что это лишь какой-то нужный ему ритуал, необходимый для того, чтобы решиться на что-то большее. И тут же, мгновенно, поняла, что он сейчас ее убьет. Убьет, как только кончит. Просто этот человек очень неуверен в себе, он не умеет убивать так, как это делает Иван, не сомневаясь ни в чем и не колеблясь. Этот старик боится смерти, боится ощутить ее рядом с собой, и поэтому боится убивать других людей. Она почувствовала, как окреп и напрягся его член у нее во рту, и поняла, что сейчас, через несколько мгновений, она умрет. И ствол пистолета, упершийся в ее висок, подтвердил ее ожидания. Этому старому ублюдку нужно было пережить чувство полного освобождения, наступающее в момент оргазма, чтобы забыть про свой страх перед смертью, забыть про свое сознание и нажать на курок легко и свободно, не зная о том, что он совершает убийство.
– Я убью тебя. Убью... Еще! Еще! Сейчас я тебя убью. Ну! Еще! Убью!
Надя чувствовала, как он заставляет себя нажать на курок, как дрожит его палец, который резко согнется уже следующее мгновение...
Она опередила выстрел на какие-то доли секунды. Теплая сперма уже мазала ей губы, когда она двумя руками резко оттолкнула его напрягшееся в судороге тело. Выстрелом обожгло ей лоб, зазвенело разбившееся стекло где-то справа от нее...
«Зеркало!» – мелькнуло у нее в голове. Старик упал на спину, схватившись рукой за член и помогая себе кончить левой рукой. Правой он продолжал нажимать на курок, всаживая пулю за пулей в спинку кресла, на котором недавно сидела перед ним Надя.
Она бросилась вперед, не разбирая дороги. Наступив ему на живот и второй ногой едва не угодив в лицо, Надя взглянула вниз и увидела, что он стрелял с закрытыми глазами. Вылетая на лестничную площадку, она едва не вышибла дверь, и бросилась вниз по лестнице.
Крестный перестал биться в оргаистических судорогах, почувствовав резкую боль в животе, тяжело приподнялся и сел на полу. Он открыл глаза и мутным взглядом обвел пол вокруг себя, одно кресло, второе, увидел разбитое зеркало на стене...
Трупа не было. Он зло, по-звериному простонал и ударил рукояткой пистолета себе по колену. И тут же отбросив пистолет в сторону, схватился обеими руками за ногу и заохал...

Глава пятая.

Командир «Белой стрелы» Сергей Коробов, прибывший в Поволжье по приказу Никитина, перекрыл все дороги, какие только, по его представлениям, можно было перекрыть. Его беда заключалась только в том, что он был прямолинеен, как тот символ, что был заключен в названии руководимого им отряда. Это незаменимое качество, требующееся при исполнении приказов, очень мешало успеху дела, когда нужно было самостоятельно анализировать ситуацию и принимать автономные решения.
Изучив карту Поволжья и проложив на ней маршрут неизвестного ему террориста от Саранска до очага пожара, он не мог удержаться от того, чтобы не продолжить его дальше. Этого требовала его логика, его понимание ситуации, его представления об образе действий человека, которого он пытался поймать.
Пунктир, нарисованный им на карте, уперся в Казань, и на этом все его сомнения, которые еще бродили в его голове, рассеялись. Следующим местом терракта будет столица Татарстана – Коробов был уверен в этом на сто процентов. Уверен настолько, что другие направления почти перестали существовать в его голове. Он, конечно, перекрыл и дорогу на Ульяновск, но, во-первых, сделал это поздно, когда Иван был уже на пути от Ульяновска к Димитровграду, а во вторых – сделал это только формально, не отследив всю трассу, а ограничившись одним кордоном, посланным им на ближайшее по трассе КП ГАИ с заданием узнать, не было ли замечено на дороге чего-нибудь подозрительного. Убийств каких-нибудь, грабежей, захватов машины, ограблений. Пожалуй, только изнасилования выпали из сферы внимания Коробова.
Можно только гадать: не повезло ли Коробову, или, наоборот, повезло Ивану, но он проскочил этот КП без всякого шума. Ивана даже не остановили, милиционер разбирался как раз с другой машиной, у которой не работали поворотники и заставлял ее водителя ставить машину на стоянку, чтобы исправить дефект. И трое коробовских бойцов-оперативников удовольствовались двумя легкими авариями, случившимися на трассе в недавние часы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63