..

Глава седьмая.

Когда в управление ФСБ поступило оперативное донесение о начавшейся в Ульяновске панике, вызванной слухами о взрыва атомной станции и выбросе а атмосферу радиоактивного пара, генерал Никитин сам ворвался в кабинет к начальнику аналитического отдела Герасимову, чего прежде никогда не случалось. На губах его застыла злая усмешка, глаза горели азартом преследования.
Изучавший какие-то документы Герасимов сразу же отметил про себя, что день сегодня исторический, поскольку создан прецедент появления высшего руководства в кабинете своего подчиненного. Обычно Никитин предпочитал вообще не выходить из своего кабинета, а когда ему на это намекали, отшучивался тем, что ему, мол, в свое время и так надоело мотаться по свету. Дайте, мол, старику спокойно на одном месте посидеть. Шутку все принимали, поскольку стариком Никитина в управлении никто не считал – еще совсем недавно, при Романовском, Никитин очень решительно руководил действиями «Белой стрелы» и лично участвовал в операциях по ликвидации нежелательных для федеральной службы безопасности фигур из криминального мира, а также в сложных задержаниях опасных вооруженных преступников.
«Что там у тебя еще случилось-то, – подумал Герасимов. – Наверняка, что-нибудь эдакое, экстраординарное. Ну-ка, давай выкладывай!»
Никитин словно ждал этого непроизнесенного вслух приглашения. Он пнул ногой стул, уселся на него напротив Герасимова и спросил:
– Скажи, Гена, сильно заметно?
– Что заметно, товарищ генерал? – не понял Герасимов, еще не сориентировавшийся в настроении начальства и потому решивший обращаться к Никитину «по форме», как тот требовал, когда был сильно разозлен.
– Что крыша у меня съехала! Заметно? – заорал на него Никитин.
Несмотря на его крик, Герасимов тут же понял, что никакого разноса со стороны генерала не будет и можно разговаривать с ним в обычном ироничном тоне, к которому они оба привыкли когда носили одинаковые звания и занимали равнозначные должности.
– Честно говоря, не очень, – ответил он, приглядываясь к редкой шевелюре Никитина. – Ну, слегка набекрень. Но, говорят, так сейчас носят...
Никитин неожиданно улыбнулся. Это означало, что у него есть какая-то любопытная идея, ради которой он, собственно, и прибежал к Герасимову. Такая идея, что аж на месте не сидится.
– Я, Гена, никогда не верил в привидения. Тебе это не странно?
– Не странно, – пожал плечами Герасимов. – Я тоже в них никогда не верил. И до сих пор не верю. Потому, что их не бывает.
– А вот я готов поверить! – интригующе заявил Никитин.
Герасимов, иронически улыбаясь, ждал продолжения. Никитин редко обходился без прелюдии. Значит сейчас последует и сама фуга.
– Ведь эта тварь, которая сегодня утром взорвала компрессорную станцию под Димитровградом... Она же сделала это специально...
– Да ну? – не преминул воспользоваться оговоркой Герасимов. – А я-то думал, что случайно! Что просто кто-то гранату из кармана выронил...
– Ты меня не перебивай, насмешник, – остановил его Никитин. – Ты пойми, что я хочу сказать. Взрыв станции и произведен только для того, чтобы вызвать панику в Ульяновске, в котором все, у кого нет доступа к достоверной информации, поверили, что взорвана была именно атомная станция. Я даже знаю – зачем это сделано, и что должно случится в скором времени!
– Ну-ка, ну-ка... Поделись! – весьма серьезно заинтересовался Герасимов.
Никитин откинулся на спинку стула, достал свою любимую «Приму», от которой никак не мог отвыкнуть еще со времен, когда был рядовым оперативником КГБ и выпустил в Герасимова струю дыма. Он любил держать паузу, наслаждаясь нетерпением слушателей.
– Сегодня слухи о взрыве атомной в Поволжье, – сказал, наконец, он, затянувшись еще раз, – распространятся по Москве. Причем, будет утверждаться, что радиоактивное облако движется к Москве и скоро накроет столицу. В Москве начнется неизбежная паника, во время которой будет совершено что-то, ради чего все это и затевалось. Что это может быть, я не знаю...
– Не густо, – усмехнулся Герасимов, – на дельфийского оракула ты, по-моему не тянешь. Разве что, в метеорологи тебе стоит податься, раз уж ты про облака начал. Можешь карьеру сделать...
– Не умничай, – перебил его Никитин. – Я еще не договорил.
– Итак, – продолжал он, – в Москве в скором времени должно случится крупное ЧП. Когда же выяснится, что никакого облака над Москвой нет, и все бросятся разбираться с этим ЧП, атомную станцию на самом деле взорвут! Причем не обязательно именно ту, в Горьком! То есть, в Нижнем... Ну, да, какая, хрен, разница... Нет! Кем-то... Повторяю, пока я буду говорить «кем-то»... Так вот, «кем-то» будут изучены среднесрочные прогнозы метеорологов, этот самый «кто-то» определит направление преобладающих ветров, которые будет дуть на Москву, и на самом деле, по настоящему, без всякого блефа, взорвет какую-нибудь атомную электростанцию с наветренной от Москвы стороны. И по-настоящему радиоактивное облако поползет на Москву! Вот когда начнется настоящая паника! В которой все забудут обо всем и начнут думать только о своем спасении. Потащут из Москвы семьи, деньги и ценности. Как тебе сценарий?
Герасимов поджал тонкие губы и уважительно покачал головой.
– Да-а! Мощно, ничего не скажешь...
Герасимову все же не понятно было, почему Никитин так возбужден, и он счел возможным и необходимым поинтересоваться:
– А кто же этот гениальный сценарист? Опять – никому не ведомый «кто-то»? Долго же нам с тобой его ловить придется, если о нем ничего кроме этого, столь редкого, имени, неизвестно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63