И превратит, тем самым, «пиздец Ньютону» в «пиздец Ивану». И сделает этот бой последним для Ивана.
Это был боец, двигающийся по законам неклассической физики. Да, у него слабый удар, но это компенсировалось длинным металлическим полукопьем, изготовленным из метрового обрезка арматуры-двадцатки, оба конца которого были сточены и превращены в острые, поблескивающие в лучах заходящего солнца ножи. А вот преимущество, которое он получал, благодаря своему характеру движения, – непредсказуемость развития своей атаки, – его противники ничем не могли компенсировать. А многие из побежденных им прежде, даже и не догадывались, откуда им угрожает опасность. А если и догадывались, то слишком поздно.
Иван понял два принципа, по которым должен был строить этот бой – не позволять Радиоактивному заходить себе за спину и не подпускать его ближе расстояния, равного его вытянутой руки плюс один метр. Кинжал Ивана был втрое короче оружия его противника и не уравнивал их шансов. С его помощью Иван не мог бы даже держать необходимую дистанцию. Сообразив все это, Иван резко швырнул свое бесполезное оружие в сторону. Его наличие только отвлекало бы Ивана в моменты принятия мгновенного решения, забирая на себя его внимание. Обмануть можно только себя, смерть любой обман увидит сразу же. Иван понял, что в бой вступать ему обязательно нужно безоружным, с голыми руками. Только так он сохраняет шансы на победу.
Кинжал проскользил по гаревому покрытию площадки до первого, самого удобного ряда зрителей. Стадион загудел ровным осуждающим гулом, который затем сменился разноголосицей ожидания начала схватки. Иван не слышал и не видел зрителей. Он уже давно научился совсем их не замечать, словно их и нет совсем, чтобы не рассеивать свое внимание, ведь чаще всего именно оно решает исход поединка. Он продолжал наблюдать за соперником, который, казалось, был полностью погружен в себя.
Сумасшедший кружился вокруг тонкого металлического столба двухметровой высоты, иногда отскакивая от него только затем, чтобы вернуться к нему снова. Губы его постоянно шевелились. Видимо, он бормотал свои ритуальные фразы, которые он всегда бормотал, во всех выигранных им боях. В начале поединка – тихо, а победив – он ставил одну ногу на тело, на труп поверженного противника, задирал голову вверх, совсем по волчьи, и хрипло орал во все горло, пробивая своим голосом шум возбужденной потерей или выигрышем денег толпы зрителей:
– Я убью вас всех!
Зрители не принимали это на свой счет, полагая, что речь идет только о таких же гладиаторах, как и он. Никто не мог предположить, что Сумасшедший угрожает смертью и им тоже.
Но сейчас Ивану не слышно было, что именно бормочет его соперник – гул стадиона заглушал все остальные звуки. До начала боя Иван так и не смог решить одну, очень важную для себя, для победы в поединке, проблему – не смог выбрать способ убийства Радиоактивного. Тот пока оставался неуязвим для Ивана. Иван был сейчас похож на игрока в шахматы, знающего, как ходят фигуры, но не умеющего ставить сопернику мат.
Иван вышел на арену голым по пояс, точно так же, как и обычно. На нем были крепкие джинсы из очень плотной и крепкой ткани и форменные шнурованные армейские ботинки с тупыми квадратными носами и на очень толстой подошве, крепкие и тяжелые. Эта одежда нисколько не смущала Ивана, не сковывала свободы его движений. В противном случае он выступал бы полностью обнаженным.
Сумасшедшего его хозяин вырядил под стать его прозвищу: черный гимнастический комбинезон с рукавами до запястий, расписанный то ли звездами, то ли изображениями монет. На спине красовался большой белый круг в который была вписана аббревиатура «НУ» – Ночной Убийца. Получилось что-то цирковое. Только Сумасшедший напоминал не клоуна, а вольного борца, какими их изображали на афишах и в фильмах о начале века. Только очень уж исхудавшего, перенесшего, например, какой-нибудь брюшной тиф. К мысли об этом подталкивала и его стриженная наголо шишковатая голова какой-то неправильной удлиненной формы.
Короткая автоматная очередь, перекрывшая гул стадиона, возвестила о начале поединка. Выпущенная то ли неумелой, то ли дрожащей рукой, она выбила окно в стоящем рядом со стадионом здании. В наступившей мгновенно после сигнала о начале тишине слышно было, как звенят падающие на асфальт осколки стекла. Впрочем, кого это из собравшихся можно было заподозрить в неумелом обращении с оружием. Виною этого маленького происшествия было, конечно, волнение, овладевшее всеми на стадионе. Всеми, кроме двух бойцом, находившихся на арене, и стоящих теперь лицом к лицу на расстоянии метров в семь-восемь друг от друга.
Иван, как всегда, не торопился делать первый шаг, первым начинать атаку. Радиоактивный, держа свое оружие обеими руками, неожиданно медленным крадущимся шагом приближался к Ивану. В повисшей над стадионом тишине Иван различил, наконец, его бормотанье.
– Я тебя убью... Я тебя убью... – повторял Сумасшедший размеренно и без остановки, пытаясь, скорее убедить себя, чем запугать противника.
«Убей, – спокойно подумал в ответ Иван, который никогда и ни в чем себя заранее не убеждал и на будущее не загадывал, даже на то, настанет ли оно для него вообще, – если получится».
Иван хорошо знал, что нельзя знать заранее, останешься ли жив в том или ином поединке. Да просто – в любой драке. Бой – это непредсказуемый комплекс случайностей и закономерностей. Кажется, что ты уже побеждаешь, ты заносишь руку для решающего удара, но в это время порыв ветра бросает тебе песок в глаза, и вот ты уже слеп и беззащитен перед твоим врагом, и жизнь твоя висит на волоске.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63