В толпе рабочих стоял перепуганный, невзрачный человек. Лицо его замазано черной типографской краской, одежда размалевана разноцветной, на спине выведено крупно: «Шпик выкрашен за предательство».
– Нелестная репутация! – заметил, улыбнувшись, Дорошевич. – Птичка-невеличка, под попугая раскрасили!
Наборщики пояснили:
– Затесался к нам подсматривать шпик. Револьвер мы у него отобрали. Хотели его пристукнуть, да решили не с такого дерьма начинать. А вот выкрасили и выбросим.
Сыщика выпустили из типографии последним. Трое рабочих шли от него на некотором расстоянии, для охраны, как бы публика не прихлестнула его булыжником…
Следующие номера революционных «Известий» печатались в других типографиях. 3а время декабрьского восстания Московский комитет РСДРП выпустил шесть номеров «Известий».
В первый час стачки на улицы Москвы вышли десятки тысяч рабочих, а к концу дня число бастующих перевалило за сто тысяч. Улицы обрастали баррикадами. Полиция и «черная сотня» разгоняли митинги. Арестовали несколько большевиков-руководителей.
В помещении «Аквариума» во время разгона митинга арестовали сразу тридцать семь рабочих.
Нарастало всеобщее возмущение, готовое вылиться в боевые схватки. Они начались в разных местах. В этих революционных стычках активно участвовали рабочие-печатники. Наборщики кушнеровской типографии отбили несколько атак жандармов и драгун. Часть сытинских рабочих вступила в бой на баррикадах около Цветного бульвара.
Обращение сытинских рабочих к солдатам, расположенным в Александровских казармах, не прошло бесследно. Девятого декабря солдаты с оркестром вышли на встречу с рабочими сытинской типографии. Рабочие выслали для переговоров с солдатами свою делегацию. Делегация запоздала. Генерал Малахов подоспел с казаками и драгунами. Пехотинцев окружили, отрезали от рабочих.
– Солдаты! – обратился к ним генерал Малахов. – Государь надеется на вашу верность присяге: немедленно возвращайтесь в казармы. Там выдадут вам по куску мыла и по стакану водки!..
Под конвоем казаков и драгун солдат повернули в казармы, где они и были заперты…
На Садово-Кудринской, на Красной Пресне у фабрик Шмидта и Прохоровки, на Неглинной и по всей Мясницкой, на Арбате и Пречистенке, на Миусской площади – повсюду Москва покрывалась баррикадами.
В Замоскворечье главный пункт восстания – Пятницкая и прилегающие к сытинской типографии улицы. Оберегая свой боевой участок – типографию, рабочие-сытинцы обнесли ее четырьмя баррикадами: со стороны Серпуховки, Малой Ордынки, с Пятницкой и Монетчикова переулка. Казаки и войска заняли Серпуховскую площадь. Рабочие типографии решительно отбивали их атаки, но силы были неравны. Войска сумели прорваться через баррикады к типографии. Градоначальник Медем приказал поджечь типографию:
– Осиное гнездо, форпост революции. Подвергнуть полному уничтожению…
Пьяные драгуны врывались в соседние с типографией дома, размахивая шашками, кричали:
– Где тут сытинцы, мы их изрубим…
Все этажи типографии предварительно были обстреляны; Затем драгуны ворвались в помещение с факелами и стали поджигать, поливая керосином, все, что могло гореть. Ученики-наборщики пытались тушить, но драгуны пригрозили им:
– Не ваше дело, зарубим!..
В темную зимнюю ночь на 12 декабря, освещая все Замоскворечье, полыхала пламенем сытинская типография. Только утром, когда все типографское производство – станки, машины, кассы со шрифтами – было разрушено огнем и падающими сводами, пожарники стали заливать догоравшее здание. На месте обгоревшей, разрушенной типографии, в цехах, где стояли великолепные, новые, привезенные Сытиным из-за границы печатные машины, теперь торчали залитые водой и покрывшиеся льдом обломки.
Управляющий типографией Василий Петрович Фролов поехал к помощнику градоначальника Бутбергу с жалобой на произвол драгун: ведь в стенах типографии не было оборонявшихся повстанцев, зачем же было уничтожать ее? Зачем приносить колоссальный ущерб издателю?
– Ничего, кроме зла, я вам не желаю. Очень сожалею, что два года назад вас не сожгли, – ответил Бутберг.
Узнав от Фролова, что Сытин выехал неизвестно куда и что, возможно, он не перенесет столь тяжкого удара, помощник градоначальника сказал:
– Ко всем чертям! Туда ему и дорога.
Аудиенция кончена, отношение властей к Сытину и его производству выяснено.
На Большой Ордынке стояла бочка с водкой. Драгуны и казаки справляли тризну: «осиное гнездо» сожжено, разрушено. Рабочие-сытинцы рассеяны по другим участкам, где еще идет борьба.
Разнузданные, охмелевшие драгуны и казаки шумели, стреляли в прохожих. Приехавший градоначальник посмотрел на разрушенное здание типографии и поблагодарил драгун перед строем:
– Молодцы, ребята, за богом молитва, за царем служба не пропадают!.. Пейте здоровье императора! Знайте, что нами дано распоряжение всем владельцам трактиров и всех пивных и винных заведений отпускать казакам, драгунам и солдатам водку безвозмездно, сколько вам захочется…
В других районах Москвы продолжались активные бои, и там в рядах московского пролетариата сражались и сытинские дружинники.
Гремела артиллерия. Редели ряды рабочих-бойцов.
Погибло во время восстания свыше тысячи человек, много было раненых и арестованных.
После подавления восстания расправа с участниками революции продолжалась: виселицы, расстрелы, тюрьмы, ссылки, каторга…
…Иван Дмитриевич, независимо от подсказа Власа Дорошевича, понимал, что ему в Москве угрожает или арест, или смерть от руки черносотенцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115